– Фу, Шериф!

«Ну так чего было огород городить!» – недовольно прорычал он и уселся рядом.

Поднять поверженного за волосы мне не удалось – он оказался лысым; тогда я воспользовался его галстуком. Он сел, дрожа от страха и негодования, отвернул в сторону круглое, гладко выбритое лицо с блеклыми глазами‑пуговками, подпорченное кровавыми подтеками от удара лбом в ветровое стекло.

– Кто ты такой? – спросил я у него доверительно и даже участливо, как положено врачу разговаривать с пострадавшим.

Он пытался разглядеть меня, но я решил, что это совсем необязательно и фонарика не убирал: лучших в мире батареек «Дура Сэл» должно было хватить минут на тридцать допроса.

– А ты кто? – ответил он вопросом на вопрос.

– Меня ты знаешь. Я тот самый Козел – из басни про Бугая и убитого тобой Рябчика.

– Какого еще Рябчика? – презрительно хмыкнул он. – Вешай лапшу, мусор!

– Шериф, подними его!

Он обхватил руками надкусанную шею прежде, чем мой разленившийся напарник оторвал от земли отяжелевшую задницу.

– Убери собаку! – крикнул он грозно, «…баку!., аку!.. ку‑ку», – отозвалось эхо.

Я убрал фонарик – пусть разбираются в темноте, и пока из кустов доносилось злобное рычание и крики о помощи, занялся поисками пистолета.

– Сам он вздернулся! Сам!.. – кричал кусаемый.

По иронии судьбы пистолет оказался китайским аналогом «ТТ» – он лежал на песчаной дорожке в трех метрах от разбитых «Жигулей». Я поднял его носовым платком, отнес в разбитую машину и положил под водительское сиденье. Осмотр салона ничего интересного не выявил, разве что техпаспорт на «Жигули» модели 21063 с адресом владельца – Матюшина Алексея Петровича, недопитую бутылку водки, а еще – фотографию Илоны Ямковецкой на спортивном велосипеде и адрес: Сиреневый бульвар, дом 1, кв. 5, записанный на обороте карандашом. Фотографию я забрал себе, адрес Матюшина в Серебряном Бору запомнил.

– Да убери пса… мать!.. Скажу я, скажу…

– Шериф, фу! – пришлось повторить команду из опасения, что напарник переутомится.

Левая рука покусанного висела плетью, рукав синего пиджака был слегка разодран.

– Так я не расслышал, кто ты?

– Рыжий Стас! – буркнул он нехотя.

При ближайшем рассмотрении признаков шатена не выявилось, и мне пришлось уточнить:

– Фамилия как?

– Я же сказал! – зло выкрикнул он. – Ну Рыжий! Рыжий! Дальше что?!

– Дальше стань лицом к дереву и подними руки!

Я обыскал его. В нагрудном кармане рубашки нашел паспорт на имя Рыжего Анастаса Владимировича, пачку сигарет «Винстон», спички, обойму от «ТТ» без патронов, семьсот тысяч рублей и нож с кнопкой. Эта последняя находка подняла в моих глазах авторитет Шерифа, не позволившего Рыжему вынуть из кармана нож, и сориентировала в предстоящем разговоре: был бы передо мной серьезный урка, он бы собаки не испугался.

– Опусти руки и сядь, – разрешил я. – На землю садись.

Он безвольно опустился на мокрую траву.

– Где Ямковецкий? – спросил я прежде, чем он открыл рот, и предупредил: – Скажешь «не знаю» – мы тебя съедим.

– Не знаю, – сказал он упавшим голосом. – Правда не знаю! Я должен был ему позвонить.

– Назови телефон!

Он помедлил, но назвал.

– Он сам должен подойти?

– Нет. Женщина какая‑то, диспетчер.

– Что ты ему должен был передать?

– Должен был… должен был…

– Шериф, голос!

Напарник троекратно напомнил о своем существовании.