приходится. Остается уладить дело с Кралевым...

   - Ты сам собираешься его улаживать?

   - Думаю, что мне это удастся. В ближайшие дни у меня найдется немного

свободного времени. В отличие от тебя.

   - Только посмей! - предупреждает Франсуаз. - У тебя такая склонность

- заходить дальше, чем тебе велено.

   - Вот что, Франсуаз: я не стану вмешиваться в большую политику,

поскольку это не мое дело, но мне кажется, что вы слишком рискуете с

Кралевым. Если эта кошмарная операция удастся, общественное  мнение

восстанет против вас, потому что операцией руководил человек, прибывший из

Франции, а это едва ли удастся скрыть. Пускай американцы сами берут на

себя ответственность, не ставя под угрозу ваш престиж...

   - В твоем мнении по этим вопросам никто не нуждается, - обрывает меня

брюнетка.

   - С другой стороны, - продолжаю я, будто не слыша ее, - с ликвидацией

Кралева нынешний Центр окончательно летит к чертям, что дает нам некоторые

шансы на возможную организацию нового ИМПЕКСа. К этому следует добавить,

что Кралев не пользуется особой популярностью даже в эмигрантских кругах.

Безоглядный и грубый, он окружил себя всеобщей ненавистью. Дадим ему по

шапке и начнем сначала, а?

   - Ничего я тебе не скажу. Решение таких вопросов мне не по рангу.

Доложу куда следует, и тогда получишь ответ.

   - "Тогда" операция будет закончена и решение кралевской проблемы еще

более осложнится.

   - Не кажется ли тебе, Эмиль, что ты довольно ловко опираешься на

логику для прикрытия своего чисто личного желания свести счеты с этим

человеком? Он пытался, говоришь, тебя ликвидировать.  Возможно,  он

готовится повторить свою попытку. Но больше всего, как мне кажется,

задевает тебя то, что он грозится увезти в неизвестном направлении даму

твоего сердца.

   - Фантазия! - третий раз бормочу я в этот вечер. - Хотя я в какой-то

мере сочувствую Лиде, должен признаться, что она мне не симпатична. Но вне

зависимости от симпатий и антипатий Лида сейчас нужна мне только как

приманка.

   Чтоб сильнее подчеркнуть свое пренебрежение к Лиде, я энергичным

движением гашу сигарету, затем продолжаю:

   - Слушай, Франсуаз, я не ребенок и понимаю, что одни вопросы ты в

состоянии решать сама, другие - нет. Не могу не учитывать и того, что

время летит стремительно и медлить нельзя. Пока мы тут беседуем с тобой,

Кралев уже накручивает километраж в сторону Марселя. К счастью, он ездит

плохо, да и его захудалый "пежо" ничего не стоит, так что если даже я

выеду в полночь, и то, думается, легко нагоню его и обгоню. У меня к тебе

совсем невинная просьба: перевезти Лиду в надежное место - скажем, в Кан

или Ниццу, там я дождусь твоего звонка, и ты скажешь, надо мне разделаться

с Кралевым или воздержаться.

   - Ты мог бы это сделать и без специального разрешения. Вообще твои

личные связи с женщинами к делу отношения не имеют.

   - Да, но я хочу, чтоб ты была в курсе дела и, самое главное, не позже

завтрашнего полудня уведомила меня, предоставляется мне право действовать

или нет.

   - Если решат задержать Кралева, то это может произойти и без твоего

содействия, - замечает брюнетка.

   - Но в таком случае вы еще больше демаскируетесь перед американцами.

Тогда как при моем участии все сойдет за саморасправу между эмигрантами:

личная вражда, соперничество, истории с женщинами и прочее.

   Франсуаз некоторое время раздумывает.