Кралев замолкает и смотрит на Милко в упор. Милко откусывает от

банана и медленно проглатывает.

   - Отвечай же! - рявкает черномазый.

   - На глупые обвинения не отвечаю, - говорит Милко, перестав есть. -

Мне тоже ничего не стоит бросить тебе обвинение, что ты работаешь на

пять-шесть разведок, но потребуются и доказательства.

   - Не бойся: что касается тебя, то все уже доказано. Букинист на

Сен-Жермен - припоминаешь? Томик в черном переплете на верхней левой

полке, третий справа? "Персидские письма" Монтескье... Только вот среди

персидских писем оказалось одно твое... Тайнопись, конечно, но мы тоже не

лыком шиты...

   В тоннеле слышится нарастающий гул, однако Кралев не обращает

внимания. Они с Милко отделены от путей штабелем цементных мешков. Гул

переходит в грохот, и мимо проносятся вагоны поезда, освещая на мгновенье

погруженную во мрак пыльную платформу.

   - Ты, наверно, захочешь получить и вещественные доказательства, -

насмешливо рычит Кралев, когда грохот затихает. - Так вот они, эти

вещественные доказательства!

   Двумя пальцами он вытаскивает из кармашка тоненький листик бумаги и

вскидывает его тем же обвинительным жестом, каким несколько дней назад

помахивал у меня под носом клочком фотобумаги.

   - Сам лично его нащупал! - самодовольно объявляет Кралев. - Долго

пришлось следить за тобой, но нащупал-таки. И теперь меня послали

покончить все счеты... Покончить с тобой, если ты ничего не имеешь

против...

   Он кладет листочек туда, откуда взял, и засовывает руку в карман

брюк. Следя за движениями Кралева, Милко продолжает держать в руках пакет

и недоеденный банан.

   - У тебя, конечно, есть возможность избежать последствий, - поясняет

Кралев, не вынимая руку из кармана. - Но чтобы их избежать, ты должен

раскрыться, и немедленно. Сказать все, до конца, здесь же!

   - Значит, все же есть возможность, - бормочет Милко так тихо, что я

еле слышу. - А что я получу взамен?

   - Жизнь, что еще! Или тебе этого мало?

   - Мало, - все так же тихо отвечает Милко. - Вот если добавишь кое-что

по операции "Незабудка", тогда, может, и договоримся.

   - Обязательно! Незабудка, вот она, тут, специально  для  тебя

приготовлена, - рычит Кралев, шевеля рукой в кармане, - так будешь

говорить или...

   Вдали снова нарастает шум приближающегося поезда.

   - Давай сперва ты, а потом уж и я что-нибудь скажу, - спокойно

отвечает Милко.

   Гул усиливается и переходит в грохот. Двое стоят друг против друга за

цементными мешками, дожидаясь, пока утихнет шум. Мимо пустой платформы

проносится поезд. В освещенных окнах мелькают люди с сетками в руках,

девушка, читающая книгу, старуха с ребенком на коленях.

   В этот миг я вижу, что Милко наклоняется вперед, как бы готовясь

стать на колени, потом, бессильно качнувшись из стороны в сторону, роняет

пакет с бананами и падает на бетонный пол. Кралев прячет в карман пистолет

и чуть не бегом устремляется к выходу.

   Я выбираюсь из убежища и подхожу к упавшему. У Милко на рубашке уже

проступило широкое кровавое пятно. При тусклом свете лицо человека кажется

до странности бледным, широко раскрытые глаза уставились на выцветшую

афишу Бинг Кроссби. Одна рука неудобно подвернута под спину. Другая еще

сжимает недоеденный банан.

   Поздно вечером я прохожу мимо кафе "У болгарина", чтоб забрать свою

машину.