Изменить размер шрифта - +
Не
гляди ты шкодливым щенком,  который  знает  сам,  что  получает  пинки  по
заслугам, и все-таки зол за свои обиды на того, кто дает пинки, и на  весь
свет.
   - Словом, я должен пожелать, чтоб  у  меня  были  большие  синие  глаза
Эдгара Линтона и его гладкий лоб, - ответил Хитклиф. - Что ж,  я  желаю...
но от этого они у меня не появятся.
   - При добром сердце твое  лицо,  мой  мальчик,  стало  бы  красивым,  -
продолжала я, - даже если бы ты был черней арапа; а при злом сердце  самое
красивое лицо становится хуже чем безобразным. А теперь, когда мы  умылись
и причесались и перестали дуться, скажи, разве ты не кажешься себе  просто
красивым? Ну, так я тебе скажу: в моих глазах ты красив. Ты  сошел  бы  за
переодетого принца.  Кто  знает,  может  быть,  твой  отец  был  китайским
богдыханом, а мать индийской царицей, и каждый из них  мог  бы  купить  на
свой недельный доход Грозовой Перевал со Скворцами в придачу! Может  быть,
ты был похищен злыми матросами и завезен в Англию. Я  бы  на  твоем  месте
составила себе самое высокое понятие о своем происхождении; и мысль о том,
кто я такая, придавала бы мне смелости и достоинства и помогала переносить
притеснения со стороны какого-то жалкого фермера.
   Так я говорила; и Хитклиф постепенно утрачивал  свою  угрюмость  и  уже
приобрел вполне пристойный вид, когда вдруг нашу  беседу  прервал  грохот,
донесшийся с дороги и затем вкатившийся во двор. Хитклиф подбежал к  окну,
а я к дверям, и как раз вовремя, чтоб увидеть, как двое Линтонов  вылезают
из семейной кареты, закутанные чуть не до удушья в плащи и меха,  а  Эрншо
соскакивают с коней: зимой они часто  ездили  в  церковь  верхами.  Кэтрин
взяла за руку каждого из детей и повела их в дом  и  усадила  у  огня,  от
которого быстро разрумянились их бледные лица.
   Я посоветовала Хитклифу  не  мешкать  и  скорее  показать  свое  доброе
расположение, и он охотно согласился; но злому счастью было угодно,  чтобы
в ту минуту, когда он вздумал отворить кухонную  дверь  с  одной  стороны,
Хиндли отворил ее с другой. Они столкнулись, и господин, разозлившись, что
видит его чистым и веселым, или, может быть, желая сдержать свое  обещание
миссис Линтон, вдруг отшвырнул его и гневно приказал Джозефу:
   - Держи парня подальше от комнат! Отправь его на чердак, и пусть он там
сидит, пока мы не отобедаем. Он станет совать пальцы в пирожное с кремом и
таскать фрукты, если его оставить с ними одного хоть на минуту.
   - Что вы, сэр, - возразила я, не удержавшись, - уж  кто  другой,  а  он
ничего не тронет!  И  ведь  он,  я  полагаю,  должен  получить  свою  долю
угощения, как и все мы?
   - Он получит хорошую взбучку, если до вечера появится внизу, - закричал
Хиндли. - Вон отсюда, бродяга! Как! ты еще вздумал разыгрывать франта? Вот
погоди, оттаскаю тебя за твои взбитые кудри - посмотрим, не станут ли  они
тогда немножко длиннее!
   - Они и так достаточно длинные, - сказал мистер  Линтон,  заглядывая  с
порога. - Удивительно, как у него не болит от них голова. Они, точно грива
у жеребчика, нависают ему на глаза!
   Он отпустил свое замечание без намерения оскорбить; но  Хитклиф  с  его
необузданным нравом не склонен был сносить даже и намека  на  наглость  со
стороны того, в ком он, как видно, уже и  тогда  ненавидел  соперника.
Быстрый переход