|
Клив едва успел остановить её. — Нет, Чесса, нет! Я не хочу, чтобы его подлая кровь запятнала твои руки. Ни с Кири, ни со мной ничего не случилось. Все закончилось благополучно. Считай, что Атол — это второй Рагнор Йоркский, ещё один несчастный дурак, только и всего. Ты же не хотела убивать Рагнора, ты просто хотела, чтобы он держался от тебя подальше. — Он подверг тебя и Кири смертельной опасности, — задыхаясь, проговорила Чесса, вся ещё во власти дикой ярости. Клив взял её за плечи и тряхнул. — Чесса, Чесса, опомнись, успокойся. — Он наклонился, крепко поцеловал её в губы и прижал к своей груди. Кири повернулась к Игмалу, который ехал бок о бок с Мерриком, и сказала: — Чесса никому не позволяет обижать меня и моего отца. Она тогда так разъяряется, что глаза у неё становятся красными, как горящие уголья. Однажды я видела, как она набросилась на одного плохого человека, который хотел обидеть другого человека, который ей нравился. Она очень хорошая, но, когда она выходила замуж за моего отца, я не знала точно, хочу я этого или нет. Ведь мы с ним и до неё хорошо жили. — Кири тяжело вздохнула. — Но с ней наша жизнь стала куда интереснее и, по-моему, отец считает её просто чудом. Но она не моя настоящая мама. Игмал понимающе кивнул: — Она достойная жена викинга. Она сильная, гордая и очень любит твоего отца — я в таких вещах хорошо разбираюсь. Тебе здорово повезло с мачехой, Кири. Клив нагнулся и помог Атолу встать на ноги — Ты порезал меня, у меня идет кровь! Эта потуга на благородное негодование вызвала у Клива презрительную улыбку. — Удивительно, до чего он напоминает мне этого поганца Рагнора. Такое же ничтожество и такой же нытик. — Размахнувшись, он впечатал свой кулак в челюсть Атола и от души пожалел, что при этом не раздался хруст. Было бы совсем неплохо сломать этому маленькому ублюдку челюсть. — Жаль, — коротко выразил свои чувства Меррик. — Сломанная челюсть пошла бы ему на пользу: ему бы казалось, что каждое произнесенное слово убивает его, и в конце концов он, может быть, умер бы голодной смертью. Жаль, что у тебя не получилось, Клив, но я видел, что ты старался. — Меррик усмехнулся. — О боги, я пять лет учил тебя, как надо драться, но так и не смог привить тебе вкус к убийству врагов. И все же ты хорошо ему врезал, и, полагаю, тебе это понравилось. — Да, мне это понравилось, — подтвердил Клив и ударил Атола кулаком в живот, отчего тот согнулся пополам. Клив примерился и пнул его в зад. Атол пролетел несколько футов и ничком растянулся на каменистой земле. Тогда Клив повернулся к Игмалу и остальным людям Варрика и сказал: — Мы отвезем его обратно в крепость. Пусть Варрик решает, что с ним делать. Я не хочу, чтобы кто-либо из вас или моя жена пачкал руки его кровью. Игмал, ты со мной согласен? Игмал опустил взгляд на Атола, который лежал на боку, подтянув колени к груди и держась руками за живот. Лицо пикта выражало печаль, но не удивление. — Я видел, как он вышел из чрева матери, здоровый, кричащий во все горло, готовый к жизни. Я наблюдал за тем, как он рос. Он вырос высоким. Высоким, но не прямым. В его сердце образовалась тьма, нехороший, черный угол, хотя откуда в нем эта чернота, я не понимаю. |
