|
— Думаю, ты прав насчет Ролло, государь. У герцога очень твердая воля. — Клив сделал паузу, смахнул с рукава соринку и добавил: — У меня нет никаких причин искать общества твоей дочери. С этими словами Клив покинул тронный зал. Ни он, ни король не сказали больше ни слова. Усадьба Малверн Месяц спустя — Отец… — Что, детка? — Клив поднял Кири над головой, слегка опустил и прижал к своей груди. — Ты так долго не приезжал. Без тебя мне было плохо. — Мне без тебя тоже. Из Дублина мне пришлось отправиться в Руан, и только потом я смог вернуться домой, в Малверн. Но я же сказал тебе, сколько дней займет моя поездка. Я вернулся на три дня раньше срока. — Это верно, — согласилась Кири и вздохнула. — Иногда мне кажется, что ты нарочно прибавляешь дни, чтобы обмануть меня. А как твои дела? Все прошло хорошо? Он долго молчал; его длинные, сильные пальцы нежно гладили спину дочери. Она заерзала, и он почесал её левое плечо. — Все прошло так, как желал герцог Ролло, — сказал он наконец. — А теперь иди спать, Кири. Завтра я расскажу тебе о Таби. Твой дядя Меррик прав. Таби — золотой ребенок, сильный и добрый. А вот и Айрек, он хочет лечь вместе с тобой. За прошедший месяц Айрек успел заметно отъесться. Теперь это был почти взрослый пес с черно-белой шерстью и серым пятном на морде. Никакая порода в нем не просматривалась. Он готов был храбро защищать Кири от любых посягательств и яростно лаял, если ему казалось, что кто-то желает причинить ей зло. Когда Айрек обнажал клыки и начинал угрожающе рычать, Харальд, старший сын Меррика, отбегал от него подальше. В кромешной тьме ночи Кливу опять явился знакомый сон, не посещавший его уже почти три месяца. Он очутился в этом сне внезапно, как моряк, которого волна неожиданно смыла с корабля в бушующее море. Все вокруг было реально, словно наяву: его ноздри наполнял аромат растущих повсюду желтых и лиловых цветов, он ясно чувствовал влажное прикосновение тумана. На сей раз он не стоял на вершине утеса, глядя вниз, на лощину, где меж валунов бежал холодный поток, переходящий в водопад. Нет, нынче он сразу же оказался перед дверью громадного деревянного дома с крышей из дранки и дерна, от которой к небу поднималась тонкая струйка дыма, выходящего из дыры над очагом Он весь дрожал. Он не хотел входить в этот дом-крепость Он опять слышал все тот же низкий, повелительный голос и чувствовал, что скоро не выдержит и закричит. Надо убежать! Но куда подевался его пони? Он поднял руку и толкнул дверь. Тяжелые деревянные створки распахнулись. Внезапно низкий мужской голос замолчал. ОНА не кричала. В доме царила мертвая тишина. Комната, в которую он вошел, была очень широка и длинна — не комната, а настоящий зал. В дальнем конце её виднелся высокий помост, а по бокам — квадратные окна, закрытые массивными ставнями. Пол был земляной. Прямо за помостом висел занавес, за которым — Клив это знал — находились четыре маленькие спальни. Вдоль стен зала, по всей их длине, стояли скамьи, над вырытым в полу очагом, на толстых цепях висел огромный чугунным котел, окутанный густым белым паром. Несмотря на то, что в зале было множество людей — мужчин, женщин, детей, — здесь стояла полная тишина. |
