|
Она протянула ему кубок и положила руку на его плечо. Он накрыл её руку своей и ощутил нежную бархатистость её кожи и исходящее от неё сладкое тепло. Он продолжал смотреть на неё и улыбаться. Пусть его отец видит, что она принадлежит ему и только ему. Он не только желал её, не только восхищался ею, находя её остроумной и порой невыносимой, но ещё и любил её, любил всем сердцем. Это было совсем не то, что он когда-то чувствовал к Сарле; матери Кири. Тогда ему казалось, что он любит Сарлу больше, чем любой другой мужчина, когда-либо любивший женщину, но теперь он понимал, что это было не так. Теперь ему было ясно, что его чувство к Сарле во многом состояло из сострадания к ней и ярости против её мужа, который обращался с ней так дурно. И ещё он вожделел к ней и отчаянно хотел защитить её, стать её заступником, доказать, что он больше не беспомощный раб, а мужчина, который может позаботиться о своей женщине. Но с Чессой все было иначе. К Сарле его привязывало сочувствие, желание доказать всем свою силу, наконец, вожделение, Чессу же он просто любил. Раньше он и не подозревал, что столь глубокое, полностью изменяющее всю твою душу чувство может существовать, но теперь он точно знал — оно существует. Он любил её, с каждым мгновением любил её все сильнее и сильнее и не сомневался, что эта любовь продлится до тех пор, пока они оба не умрут и не обратятся в прах. Теперь он наконец понял, что она чувствовала к нему. Прежде это было для него непостижимо, потому что он был всего лишь обыкновенным мужчиной, который к тому же много лет оставался бесправным, ничтожным рабом. Она с самого начала не замечала уродливого шрама на его лице. Она всегда считала его красивым, считала совершенно искренне. Тогда он не понимал её, и все её заверения казались ему притворством. Но она не притворялась. И его чувства, и её были так же подлинны и реальны, как туман, который висел над озером. Его любовь к ней, глубокая радость от того, что она рядом, — все это переполняло его сердце теплом, надеждой, желанием действовать. Он был безмерно счастлив сознанием того, что он и она значат друг для друга, и чувствовал, что быть человеком — это великое блаженство. Он продолжал улыбаться ей, и от этой улыбки его золотистый глаз сиял каким-то особым светом. — Поехали со мной, Чесса. Я хочу показать тебе то место, где мы начнем строить наш с тобой дом. — Да, мне очень хочется его увидеть, — ответила Чесса и, наклонившись, поцеловала его в губы. Прямо на глазах у Варрика. Он знал, почему она это сделала — потому что, заглянув в его глаза, увидела в них его душу. Она принимала его и его любовь, и то, что она счастлива, было очевидно всем. В том числе и его отцу. Глава 26 Меррик, Ларен и все мужчины из Малверна отплыли два дня спустя, ясным, безоблачным утром. Чесса надеялась, что таким оно и останется и туман не закроет озеро до вечера. Перед отплытием кормчий Эллер потянул носом воздух и удовлетворенно крякнул. — Думаю, денек будет ничего себе, — сказал он. — Подходящий для плавания в незнакомых водах. Чесса и Клив с Кири на руках махали им вслед, пока оба jnp`ak не скрылись за поворотом береговой линии. — Теперь это наш дом, — сказала Чесса. Кири попросила: — Отец, опусти меня на землю. Я хочу поискать Кальдон. Я не видела её уже два дня. Думаю, она по мне соскучилась. Я сказала ей, что хочу познакомиться с её детками. |
