|
Он христианин и очень любит школьную премудрость. К сожалению. Сайра запрещает мне играть с братьями. Поверь, Рорик, мне нельзя возвращаться к отцу и мачехе, ибо я могу не сдержаться и вонзить нож прямо в её черное сердце. — О боги, — пробормотала Мирана. — Рорик, что же нам делать? — А я-то полагал, — сказал Рорик, — что Ситрик сумеет вышколить Сайру, научит её быть покорной его воле. Помню, в ту ночь, когда он овладел ею, он уверял, что непременно это сделает. — При отце она никогда не ведет себя слишком уж скверно, во всяком случае так скверно, чтобы он возмутился. Она злобная, но отнюдь не дура. Да, кем-кем, но дурой её не назовешь. К тому же отец уже привык, что мы с ней постоянно цапаемся. Он не обращает на это внимания, списывая все её выходки на очередную беременность. В дом вошел Керек, неся дрожащего Рагнора на руках, словно малого ребенка. Лицо Рагнора посинело от холода, зубы выбивали дробь. — А я-то тешил себя надеждой, что он все-таки утонет, — заметил Рорик. — Теперь кому-то из его людей придется поделиться с ним сухой одеждой. — Я тоже надеялась, что мы от него избавимся, — сказала Мирана. — Он смотрел на Утту, как козел на сочную капусту. — А волосы у Сайры все такие же красивые? — поинтересовался Рорик. — О да. Отец позволил ей перестать красить их в тот день, когда она родила ему первого сына. Как-то раз я набросилась на неё и попыталась выдрать её хваленую шевелюру, но у меня ничего не b{xkn. Клив видел, как я дергала её за волосы. Думаю, он был без ума от них, как и все остальные мужчины. — Она вздохнула. — Отец говорил, что я не понимаю того, что происходит между мужчиной и женщиной. Думаю, он хотел сказать, что Сайра очень хорошо ублажает его в супружеской постели. — Клив, — повторил Рорик, ошеломленно глядя на нее. — О боги, возможно ли? Неужели ты знаешь Клива? — Конечно. Это он договорился с отцом о моем браке с сыном герцога Ролло. Чтоб этого Клива забрал к себе христианский дьявол! Но в чем дело? Почему ты спрашиваешь о нем? Он называл себя Кливом из Малверна. Его действительно так зовут? Ты что, тоже его знаешь? — Да, его действительно так зовут, — подтвердила Мирана. — Мы знаем Клива уже пять лет, с тех самых пор, когда брат Рорика, Меррик, привез его из Киева — А что Клив делал в Киеве? — Он был рабом. — Рабом?! Но этого не может быть! Ведь Клив гак красив, так изыскан, и он очень умный и очень хорошо говорит — пожалуй, даже слишком хорошо, поскольку он дипломат и ему приходится всегда быть любезным, чтобы никого не обидеть… — Осознав, что Рорик и Мирана смотрят на неё с недоумением, Чесса запнулась, сглотнула и уже спокойнее продолжила: — Может быть, я ошибаюсь? Но разве он не хороший человек? Разве он не красив? Разве он не скромен — ведь он нисколько не кичится своим пригожим лицом и ладным телом! Разве он не искусный воин? Он метнул нож так метко, что поразил подосланного к нему убийцу прямо в горло. Я не заметила, как именно он это сделал, потому что тоже метнула свой нож и попала убийце в спину, но потом я увидела своими глазами, что кончик ножа Клива торчит из затылка того человека. Она опять запнулась, заметив наконец, что Рорик и М Ирана продолжают смотреть на нее, ошеломление приоткрыв рты. |
