- Никогда, - упрямо сказала Линда. - Неважно, сколько он стоит. Рояль

- это капиталовложение на всю жизнь. Это всегда окупается!

     В выставочных  залах  "Стейнвея"  Линда  то  путалась  под  ногами  и

суетилась, не в силах противостоять азарту, то была на удивление  деловой.

После бесконечного дня,  после  изматывающих  "Ну-ка,  взяли!  Ну-ка,  еще

раз!", сооружения сомнительных с инженерной точки  зрения  конструкций  из

аварийных блоков и рычагов, после марш-броска с  разваливающейся  тележкой

по Пятой Авеню, они, наконец, водворили рояль в гостиную. Майо в последний

раз  попытался  качнуть  рояль,  убедился,  что  тот  стоит   прочно,   и,

обессиленный, опустился на пол.

     - О-хо-хо! - простонал он. - Уж лучше бы я шел на юг пешком!

     - Джим! - Линда пылко бросилась ему на шею. - Джим, ты ангел! С тобой

все в порядке?

     - О'кей, - проворчал он. - Слезь с меня, Линда. Не вздохнуть.

     - Мне тебя никогда не отблагодарить! Мечтала об этом целую  вечность!

Что для тебя сделать? Чего ты хочешь? Проси что угодно!

     - Увы, - сказал он. - Постричь меня ты уже успела.

     - Я серьезно!

     - Водить-то меня научишь?

     - Конечно. Буду изо всех сил стараться, чтобы ты побыстрее  научился.

Это самое меньшее, что я могу для тебя сделать.

     Линда пересела в кресло, ее взгляд вернулся к роялю.

     - Столько шороху из ничего, - сказал он, поднимаясь на ноги.  Сел  за

рояль, смущенно ухмыльнулся ей через плечо, выпрямился - и, спотыкаясь  на

каждой ноте, заиграл менуэт до-мажор.

     Линда встрепенулась и уставилась на него.

     - Ты играешь?! - прошептала она.

     - Не-а. Так, брал уроки в детстве.

     - И можешь читать ноты?

     - Было дело.

     - И смог бы научить меня?!

     - Надеюсь... Вообще-то это нелегко. А вот еще такое я играл...  -  Он

стал увечить "Зеленые рукава".  Его  ошибки  в  сочетании  с  расстроенным

роялем создавали совершенно убийственный эффект.

     - Прекрасно, - выдохнула Линда.  -  Просто  прекрасно!  -  Ее  взгляд

уперся в его спину, и на  лице  постепенно  утвердилось  выражение  твердо

принятого решения. Она поднялась, тихо подошла к Майо и положила ему  руку

на плечо.

     Он поднял взгляд.

     - Что?

     - Ничего. Ты поиграй. Я приготовлю обед.

     Но оставшуюся часть вечера она была так погружена в свои  мысли,  что

Майо занервничал и ускользнул спать пораньше.

     На следующий день они сумели найти машину  на  ходу  не  раньше  трех

часов, и это был не "кадиллак", а закрытый "шевроле":  Майо  не  улыбалось

быть предоставленным всем ветрам в машине с открытым верхом.  Они  выехали

из гаража на Десятой Авеню и вернулись в Ист-Сайд, где  Линда  чувствовала

себя как дома. Она призналась, что границы ее мира простирались  от  Пятой

до Третьей Авеню и от Сорок Второй до Восемьдесят Шестой Стрит.