– Значит, тебе об этом известно. Тьяцци не раскрывал своих планов?

– Нет, властитель! Знай я об этом, ни за что бы не согласилась ему помогать – неважно, спасал он меня или нет. – Лорелей отбросила накидку. Без яблок изменения коснулись не только ее лица. В огненно рыжих локонах теперь появилась седина. – Я не могу жить в таком виде. Я сняла со стен все зеркала, только бы не видеть всю эту невыносимую мерзость!

– Лорелей, тщеславие не идет тебе на пользу. Иначе ты бы для начала расспросила Тьяцци как следует. Скажи мне, ты только обратила великана в Локи или у него были и другие просьбы?

– Клянусь вам Гьёллем, властитель. Он просил только об этом.

Один отметил про себя, что Лорелей не готова была поклясться в правдивости остальных фрагментов истории.

Всеотцу захотелось наказать Лорелей, но он удержался. Ведь и она пала жертвой коварных планов ледяного великана. Без сомнения, Тьяцци подстроил нападение, послав к Лорелей одного из своих прихвостней.

Нет, настоящий враг Асгарда не она, а бывший командир из армии Хрунгнира.

– Ступай, Лорелей! – Один указал гостье на выход. – Возвращайся домой и подумай о том, какой проступок ты совершила. Надейся на то, что Один и воины Асгарда смогут все исправить, не то тебе придется еще долго видеть в зеркале искаженный, страшный лик.

Не успела Лорелей покинуть тронный зал, как Один впал в глубокую задумчивость. Чтобы ввести в заблуждение Идунн и свалить вину на Локи, Тьяцци нужен был его облик, это верно. Но ведь ледяной великан не просто украл волшебные плоды. Чтобы Асгардцы так быстро потеряли силы, с яблоками нужно было сделать что то еще.

Размышления Одина прервали воины Асгарда, которые привели с собой сына Лафея.

– Приветствую тебя, отец, – горько проговорил Локи. – Эти три недоумка донесли до меня, что в наши непростые времена тебе требуется мой совет. Или ты все еще считаешь меня виновным?

– Пока не знаю, – сказал Один и посмотрел на Асгардских воинов. – Что скажете?

– Огун заметил, что в волосах Локи появилась седина, – заговорил Фандрал. – Будь он замешан в краже, уж наверняка постарался бы оградить себя от таких неприятностей.

– А если и не смог бы, – добавил Огун, – то скрыл бы серебристые локоны магией.

– У меня по прежнему есть сомнения в том, что Локи невиновен, – заявил Один. – Подойдите к трону!

Все четверо двинулись вперед. Фандрал и Огун опустились на колено. Вольштагг и Локи остались стоять: один, потому что это упражнение дорого бы ему далось, второй – из неуважения к хозяину тронного зала.

– Как мне убедить тебя, что я не крал золотых яблок? – недовольно протянул Локи.

– Никакими словами тебе этого сделать не удастся, сын, – сказал Один и замолчал. Выдержав достаточно долгую паузу, чтобы Локи почувствовал себя неуютно, Всеотец продолжил: – Я уже знаю, что ты не крал их. Идунн наложила заклятье, которое не дало бы тебе даже прикоснуться к плодам. К тому же я только что узнал – недавно на ледяного великана Тьяцци наложили твой облик.

– Тьяцци? – Локи плюнул на пол тронного зала. – Этот хитрец метит на пост самого Хрунгнира, я полагаю?

– Он уже занял это место, – ответил ему Огун. – Когда Тор одолел Задиру, клявшиеся в верности Хрунгниру встали под начало Тьяцци.

– Неудивительно. Тьяцци – единственный из них, кому хватает ума. – Локи обратился к Одину: – Раз ты знаешь, что я непричастен к похищению яблок, отец, почему же говоришь, что я все еще под подозрением?

– Потому что золотые яблоки не просто украли.