– А если выиграешь ты?

Хрунгнир улыбнулся.

– Тогда я заберу твоего коня, ибо Задире полагается иметь и второго по скорости коня при себе.

Один призадумался. Конечно, лучше было бы принять пари, учитывая условия. Всеотец знал, что Голдфакси не ровня Слейпниру, и, если победит, он сможет отправиться далее по своим делам, сохранив тайну личности.

Ну а если проиграет, вот тогда Хрунгнир и узнает, что с «Больверком» шутки плохи. Один не отдаст Слейпнира без боя, а сражаться Всеотец умел очень хорошо.

Хрунгнир указал на холм Альгаррбир невдалеке.

– Будем скакать отсюда до вершины холма, затем развернемся и поскачем обратно. Мой соратник Тьяцци будет стоять на этом самом месте и ожидать нашего возвращения. Тот, кто достигнет его первым, будет объявлен победителем. Поклянись рекой Гьёлль, что подчинишься условиям пари.

За густой седой бородой улыбка Одина осталась незаметной. Гигант оказался смышленее, чем думал Всеотец. Ни один Асгардец не мог бы нарушить эту клятву.

– Клянусь рекой Гьёлль, что отдам тебе своего коня в случае твоей победы.

Только дурак мог согласиться на пари с великаном, но даже Один не осмеливался отступиться от клятвы на священной реке, отделяющей мир живых от мира мертвых. Нарушь такую клятву – и река призовет тебя к ответу раньше времени. Все, что ему оставалось, – это довериться Слейпниру, на чем он пару мгновений назад подловил Хрунгнира с его конем.

Тьяцци встал между двумя лошадьми, когда те обратились головами к Альгаррбиру.

– На старт, по моей команде... и вперед!

Хрунгнир жестко пришпорил Голдфакси, побуждая коня пуститься галопом. Один, в свою очередь, наклонился вперед, ослабив узду, и таким образом дал Слейпниру пространство для маневра, лишь слегка сжимая седло коленями.

Поначалу кони шли ноздря в ноздрю. Один даже не подгонял Слейпнира, а просто позволил ему скакать галопом. Хрунгнир же все подхлестывал своего жеребца, заставляя того бежать быстрее.

Когда они достигли вершины холма, Один слегка потянул Слейпнира за поводья, что то шепнул ему на ухо, и конь с легкостью развернулся.

Голдфакси разворот дался тяжело, и Хрунгниру пришлось силой удерживать коня, ибо тот порывался продолжить бег уже на другой стороне холма вместо того, чтобы развернуться. К тому времени, как великан все таки управился со своим животным, Слейпнир уже принялся спускаться вниз.

Исход гонки был предрешен. Хрунгнир все пинал и подстегивал Голдфакси, но спуск с холма придал Слейпниру еще больше скорости, и конь великана попросту за ним не поспевал.

Один оказался близ Тьяцци на полминуты раньше, чем Хрунгнир. Для великана это время было сродни вечности.

Один уже собрался открыться гиганту, но тут увидел кровожадное выражение его лица.

– Ты что, вздумал насмехаться надо мной? – взревел тот.

Один решил побыть Больверком еще немного, чтобы позволить великану сдержать свое слово.

– Вовсе нет, добрый человек. Ты предложил мне и моему коню пари, и мы его выиграли. Ты заставил меня поклясться на реке Гьёлль, что я не нарушу его условия, ну а сам же что? Или слово Хрунгнира не дороже слова обычного странника?

Великан уставился на старика. Тьяцци и остальные подошли к вожаку, не понимая, что делать дальше. Один посмотрел Хрунгниру в глаза, заготовив заклятье, которое явило бы его истинный облик не славящимся сдержанностью гигантам.

Но Хрунгнир расслабился и сдался:

– Ладно, да будет так, Больверк. Я дал свое слово, и никто не скажет, что Хрунгнир Могучий – клятвопреступник. Зато теперь будут говорить, что у меня лишь второй по скорости жеребец в Девяти Мирах.

И снова муха пролетела близ лица Одина. Отмахнувшись от нее, Всеотец аккуратно понудил Слейпнира двинуться в обратный путь к Асгарду.