Сиф уставилась на Фандрала:

– А разве это не ты сразил Тривальди? Я помню, ты хвастался, как ослепил все шесть его голов за раз.

– На самом деле, у него было девять голов, – сказал Фандрал, – и я ослепил только несколько.

Огун шагнул вперед:

– Если мне позволено будет прервать ваш турнир по хвастовству, я принес новости от леди Фригги.

Тор выпрямился и проглотил виноградину.

– Как поживает моя дражайшая матушка?

– Она отдыхает и набирается сил. Хотя ее раны, понесенные от рук великанов, и не столь очевидны, как твои, о бог грома, они все же достаточно глубоки.

Благодарно кивнув, Тор произнес:

– Скоро она вновь обретет свою прежнюю силу. Только глупец может недооценивать мою мать. В самом деле, если бы ей не нужно было отвлекать Хрунгнира до тех пор, пока Гудрун и дети добирались до безопасного места, если бы она сразилась с великаном в открытом бою, она легко могла бы выйти из этого боя победительницей.

– А если бы не зачарованная броня, то и ты бы легко вышел из боя с ним победителем, – добавил Фандрал.

– Это не имеет значения, – возразил Вольштагг. – Да, Тору пришлось тяжелее обычного, это факт, но, разумеется, он вышел из боя победителем! И разве может вообще быть иначе?

– Я уже проигрывал битвы, и не раз, мой старый друг, – мрачно напомнил ему Тор.

– Чепуха! Я слышал новости исключительно о благородных триумфах Тора над врагами Асгарда и Мидгарда! И все мы знаем, что Вольштагг рассказывает только правдивую историю! Как ту, в которой я выстоял против дракона Улфрина.

Тор улыбнулся.

– И как же великий Вольштагг выстоял против зловещего дыхания Улфрина, которое лишает силы?

Вольштагг нахмурился.

– Зловещее дыхание? Да не было у Улфрина никакого зловещего дыхания!

– Напротив, еще как было. Уж я то помню, я в молодости сражался с Улфрином, на спине которого восседала сама норна Хаг.

– Хм мф. Ну, возможно, это был другой дракон. Какое это имеет значение?

Балдер улыбнулся.

– Когда ты рассказываешь истории, дружище Вольштагг? Никакого.

Запрокинув назад голову и схватившись за внушительный живот, Лев Асгарда воскликнул:

– Именно! По крайней мере, Балдер меня понимает! Так, на чем это я остановился?

На лице Огуна появилось очень близкое подобие улыбки.

– Как ты выстоял против дракона Улфрина.

Сиф улыбнулась:

– Или это был Фафнир?

– Возможно, – добавил Тор, – это был Фин Фан Фум.

Вольштагг драматично вздохнул:

– Я когда нибудь закончу эту легендарную историю?

– Нет, – ответил Фандрал, – если это вообще возможно.

Тор цапнул одну из сладостей, запихнул в рот и принялся осторожно работать ноющими челюстями. Хотя боль от его ран не ослабла, боль из сердца ушла. Он сидел здесь, в окружении своих дражайших друзей, делился с ними едой, – ну, тем немногим, что от нее осталось, – слышал их смех, и все это освежало Тора куда лучше любого снадобья знахаря или его божественной стойкости. Так что он отдыхал, смеялся, пил и ел, зная, что Асгард снова в полной безопасности благодаря ему. Всю жизнь Тор Одинсон хотел лишь одного – оберегать покой всех жителей Девяти Миров. И как только он поправится, он снова займется этим.

Да будет так...

КНИГА ВТОРАЯ. СИФ. ДАЖЕ ДРАКОНАМ ПРИХОДИТ КОНЕЦ

Вступление

Посвящается Мередит,

чье сердце больше, чем все Девять Миров,

вместе взятые.