Изменить размер шрифта - +

Сантьяго  Насар  искупил  оскорбление,  братья  Викарио  доказали,  что  они
мужчины,  честь сестры  была  защищена. Единственным,  кто потерял  все, был
Байардо Сан Роман, "бедняга  Байардо", таким  он всем  и запомнился на годы.
Однако тогда о нем забыли - и не вспомнили до  следующей субботы, когда луна
пошла на ущерб, и  вдовец Ксиус рассказал алькальду, что видел, как над  его
прежним  домом  била  крыльями светящаяся птица, и что, верно, это душа  его
жены блуждала - требовала  своего. Алькальд ударил себя  по  лбу, но это  не
имело никакого отношение к тому, что видел вдовец.
     - Черт подери! - воскликнул он.- Как же я забыл про этого беднягу!
     Он поднялся с  патрулем на холм;  автомобиль с  откинутым  верхом стоял
перед виллой, в спальне одиноко горел  свет,  но на стук никто  не  ответил.
Тогда  взломали  боковую  дверь  и  обежали  одну  за  другой  все  комнаты,
освещенные ущербной луной. "Все в доме было как будто под водой",- рассказал
мне  алькальд.  Байардо  Сан Роман  в  бессознательном  состоянии  лежал  на
кровати, в  брюках  и шелковой рубашке,  в каких  видела  его  во вторник на
рассвете Пура  Викарио, но только без башмаков. На полу у кровати полно было
пустых бутылок  и  еще больше - не раскупоренных, но никаких следов еды. "Он
находился в последней  стадии алкогольного  отравления",-  сказал мне доктор
Дионисио Игуаран, которого срочно  к нему вызвали.  Но через несколько часов
он  пришел в  себя и, как  только  в голове  у него прояснилось,  тотчас  же
выставил всех из дому наилучшим образом, на какой только был способен.
     - Чтоб никто не приставал,-  сказал он.- И  мой  папаша  со всем  своим
вшивым ветеранством - тоже.
     Алькальд  тревожной  телеграммой  сообщил Петронио Сан Роману обо  всем
случившемся, вплоть до  последней фразы -  слово в слово. Генерал Сан Роман,
должно быть, понял слова сына буквально, потому что не приехал за ним сам, а
прислал жену с дочерьми и еще двумя женщинами  постарше, по-видимому, своими
сестрами.  Они  прибыли на грузовом  пароходе,  с головы до ног в трауре  по
случаю беды, приключившейся с Байардо Сан Романом,  и с распущенными в  знак
горя волосами.  Прежде чем ступить на берег, они  разулись и до холма прошли
босыми по улицам, по раскаленной  полуденной пыли,  при этом они  с  корнями
рвали  на  себе  волосы и  испускали  такие  громкие  крики, что можно  было
подумать, то  - крики  ликования. С балкона Магдалены Оливер я  смотрел, как
они  проходили  и,  помнится, подумал, что такое отчаяние  можно  выказывать
только затем, чтобы скрыть другой, больший позор.
     Полковник Ласаро  Апонте проводил их до  дома на холме, а позднее  туда
поднялся  и доктор  Дионисио Игуаран на  своем муле "скорая  помощь".  Когда
солнце сжалилось, два муниципальных  служащих вынесли в подвешенном к  шесту
гамаке  Байардо Сан  Романа,  до подбородка укрытого одеялом, и  плакальщицы
шествовали за ними.
Быстрый переход