— И они отрезали ему уши…

— Слышат и безухие.

— И они засолили его щёку и подбородок в Озерке Водяного!

— А вот этому я уже не верю! — возразила старуха.

— Они сами рассказали мне… — отвечал Колин.

— Да эти феи куда большие лгунишки, чем я предполагала! Впрочем, и впрямь надо что-то делать. Садись поближе, я расскажу тебе одну историю.

— Семь лет ушло на поиски — и бесполезно, а сроку осталось только девять дней!.. — укоризненно произнёс Колин.

— Мне это известно не хуже, чем тебе, — рассердилась старая женщина, — потому я и говорю: некогда терять время. Присаживайся ближе и внимательно слушай меня… Видишь, вот и Пряха Дженни уже готова.

Торжественно ступая, из-за кровати появилась курица.

— Принимайся за стрижку овец, Дженни, да поторапливайся, потому что мне надо прясть скорее, чем обычно. Осталось только девять дней.

Дженни опрометью выскочила за дверь, держа голову вровень с хвостом, как будто коршун гнался за нею. Через несколько мгновений она вернулась с пучком шерсти, как старуха называла волокно для своей пряжи, хотя на вид это был обычный хлопок — лёгкий пух с хлопковых кустов, которые росли повсюду вокруг домика. Пучок был не меньше, чем сама Дженни. Опустив его на пол, курица тут же спешно отправилась за новой порцией. А старуха, прикрепив шерсть к прялке, зацепила нить веретеном и начала прясть. Работая, она рассказывала бесконечно долгую историю — речь её текла всё быстрее, быстрее и быстрее; и Пряха Дженни продолжала носиться туда-сюда неутомимо и целеустремлённо… Время шло, и Колин подумал, что уже, должно быть, полночь. Но когда рассказ был завершён, оказалось, что семь дней из девяти уже миновали.

— Колин, — мягко окликнула хозяйка своего гостя, — вставай. Теперь ты знаешь всё, что нужно. Отправляйся в путь сейчас же.

— Я готов, — ответил Колин, поднимаясь.

— Следи за дорогой. Дженни проводит тебя до мастерской сапожника. Скажи хозяину, что женщина с прялкой и веретеном велела дать тебе кусок сапожного воска.

— И что же мне надо будет с ним делать?

— Сапожник всегда знает, зачем нужен воск.

Произнеся это последнее замечание, старуха повернула лицо к огню: несмотря на то, что стояло лето, ночью было сыро и прохладно… И тут, поддавшись неожиданному любопытству, вместо того чтобы поспешить к выходу вслед за Дженни, как он только что собирался сделать, Колин затаив дыхание проскользнул вдоль стены к очагу и украдкой заглянул в лицо женщине… Там вместо морщин и старческой слепоты он увидел пару сияющих — нет, полыхающих — шаров света!.. Казалось, это не в них отражалось пламя, горевшее в печи, а сами они посылали яркие блики в огонь очага, поддерживая его жаркое горение!

В тот же миг домик и всё, что в нём находилось, исчезло. Колин поперхнулся холодным туманом, сгустившимся над болотом, и замертво упал навзничь.

Глава одиннадцатая

Могущественный Сапожник

Когда, всё ещё лежа на болотной кочке, Колин пришёл в себя, он почти успокоился. Поднялся, внимательно огляделся.

Луна стояла высоко, но хижины нигде не было видно… Неимоверно сожалея о своём глупом и бесцеремонном любопытстве, на всякий случай Колин позвал: «Дженни, Дженни!..» — но безрезультатно. Что ж теперь делать? Завтра наступит восьмой день из девяти оставшихся, и если до полуночи следующего — последнего! — дня он не спасёт сына, ничего больше нельзя будет сделать как минимум ещё в течение семи лет! Это он знал наверняка. Если быть абсолютно точным, ровно семь отведённых на поиски лет истекали только к семи вечера десятого дня.