|
Правда, вы чрезмерно возбуждены, поэтому позвольте призвать вас к спокойствию, дабы вы могли трезво все обдумать. Лэтимер сделал над собою усилие, но дело было не в этой язвительной речи. Пожалуй, ему действительно необходимо взвесить создавшееся положение на холодную голову. Он убрал пистолет, сел за стол и попытался говорить спокойно: - Только что здесь была моя жена. Она знает, кто вы? - Ну, конечно. Она знает это три месяца - с тех самых пор, как мы впервые встретились на Трэдд-стрит. Вы с генералом Молтри находились тогда в Пьюрисберге. Первый же допрос сделает этот факт достоянием гласности - старый Кэри позаботится об этом. - Вы собираетесь меня убедить, что Кэри желает погибели своей собственной дочери? - крайне недоверчиво спросил Лэтимер. - Прежде всего он желает погибели вам, майор, но чтобы добиться этого, он без колебаний пожертвует своей дочерью. А с нею он уничтожит и вас, потому что вы неизбежно будете впутаны - это вам должно быть понятно. Но Лэтимер не понимал, да сейчас он и не стремился понять. Для него во всем этом заключалось нечто гораздо более ужасное, чем угроза его доброму имени. Пока его мысли были заняты чем-то одному ему известным, Мендвилл развивал наступление. - Она регулярно сновала между штаб-квартирой Молтри и отцовским домом. Кэри поклянется - и его не понадобится принудительно приводить к присяге, - что она приносила сведения для передачи британцам. - Ну уж это, по крайней мере, вранье! - Да? В таком деле доказательства мало чего стоят. Ложь это или правда - все охотно в нее поверят, и здесь наивно рассчитывать на непредвзятость судей. И Лэтимер с горечью понял справедливость этих слов, вспомнив оскорбительную рекомендацию Ратледжа запретить Миртль посещать Трэдд-стрит. Рекомендацию, которую он с негодованием отверг. Мендвилл вкрадчиво возобновил свою речь: - Если ее отец поклянется в этом - а он поклянется - то трибунал сделает вывод, что переданная ею информация могла исходить только от вас. Как вам нравится такая перспектива, а, Лэтимер? - Пф-ф, это меня не волнует. - Лэтимера и впрямь терзало другое. - Допустим. Пусть собственная судьба вас не волнует. Но здесь замешана Миртль. Вы думаете, я забочусь о себе? Думаете, я распинаюсь, чтобы спасти свою шкуру? Нет. Я делаю это потому, что если я предстану перед судом, то перед ним неизбежно окажется и Миртль; и какова бы ни была уготованная мне судьба, ее судьба будет не легче. А уж насколько в эту историю окажетесь втянуты вы, лично меня, разумеется, ни на грош не интересует. Лэтимер тяжело навалился на стол локтями и прикрыл ладонями лицо. За эти несколько минут оно успело осунуться и словно бы постареть. Мендвилл, наблюдая за ним из-под полуприкрытых век, продолжал: - Интересно, верно ли вы себе представляете, как сильно ненавидит вас Кэри. |
