|
-- Позвольте мне объяснить... -- начал я. -- Благодарю покорно, я больше ничего не желаю слышать, -- сказал он. -- Я in toto [1] отказываюсь слушать. Ради имени, которое вы носите, и ради Ранкилера, а быть может, отчасти и ради вас самого, я сделаю все для меня возможное, чтобы помочь вам; но об этом деле я решительно ничего не желаю знать. И считаю своим долгом предостеречь вас, мистер Дэвид. Это глубокая трясина, а вы еще очень молоды. Будьте осторожны и подумайте дважды. -- Надо полагать, я думал больше, чем дважды, мистер Бэлфур, -- сказал я. -- Позволю себе напомнить вам о письме Ранкилера, в котором он -- верю и надеюсь! -- выражает одобрение тому, что я задумал. -- Ну, ладно, ладно, -- сказал мистер Бэлфур и еще раз повторил: -- Ладно, ладно. Сделаю все, что могу. -- Он взял перо и бумагу, немного помедлил и стал писать, обдумывая каждое слово. -- Стало быть, Ранкилер одобряет ваши намерения? -- спросил он немного погодя. -- Мы обсудили их, и он сказал, чтобы я, уповая на бога, шел к своей цели. -- Да, без божьей помощи вам не обойтись, -- сказал мистер Бэлфур и снова принялся писать. Наконец, он поставил свою подпись, перечел написанное и опять обратился ко мне: -- Ну, мистер Дэвид, вот вам рекомендательное письмо, я приложу свою печать, но заклеивать конверт не стану и дам его вам незапечатанным, как положено по этикету. Но поскольку я действую вслепую, я прочту его вам, а вы глядите сами, то ли это, что вам нужно. "Пилриг, 26 августа 1751 года. Милорд! Позволяю себе представить вам моего однофамильца и родственника Дэвида Бэлфура из Шоса, молодого джентльмена незапятнанного происхождения, владеющего хорошим состоянием. Кроме того, он обладает и более ценным преимуществом -- благочестивым воспитанием, а политические его убеждения таковы, что ваша светлость не может желать ничего лучшего. Я не посвящен в дела мистера Бэлфура, но, насколько мне известно, он намерен сообщить вам нечто, касающееся службы его величеству и свершения правосудия, то есть того, о чем, как известно, неустанно печется ваша светлость. Мне остается добавить, что намерение молодого джентльмена знают и одобряют несколько его друзей, которые с надеждой и волнением будут ждать удачного или неудачного исхода дела". -- Затем, -- продолжал мистер Бэлфур, -- следуют обычные изъявления преданности и подпись. Вы заметили, я написал "несколько друзей"; надеюсь, вы можете подтвердить, что я не преувеличиваю? -- Несомненно, сэр, мои цели и намерения знают и одобряют не один, а несколько человек, -- сказал я. -- А что касается вашего письма, за которое с вашего разрешения я приношу вам благодарность, то оно превзошло мои надежды! -- Это все, что я сумел из себя выжать, -- сказал он, -- и, зная, что это за дело, в которое вы намерены вмешаться, я могу только молить бога, чтобы мое письмо принесло вам пользу. |
