|
- Когда же ты покажешь мне свою тайну? - Может, и не покажу вовсе. Это ужасная штука. - Ну пожалуйста, Питер, покажи. Пожалуйста. - Пенни. - Что? - Ты мне очень нравишься. Он не говорит: "Я тебя люблю" - боится, а вдруг это не так. - И ты мне тоже. - Но я тебе разонравлюсь. - Нет. Ты нарочно глупости говоришь? - Может быть. Ну ладно, покажу тебе после первой игры. Если духу хватит. - Вот теперь я тебя боюсь. - А ты не поддавайся. Знаешь, у тебя такая чудесная кожа. - Ты так часто это говоришь. Почему? Кожа как кожа. - Он не отвечает и гладит ее по руке. Она отнимает руку. - Давай смотреть. Кто ведет? Он поднимает голову, смотрит на новые часы и электрическое табло - подарок выпускников 1936 года. - Они. И она, вдруг превратившись в маленькую фурию с накрашенными губами, кричит: - Давай, давай! Игроки из детских команд, пятеро в олинджерской форме, коричневой с золотом, и пятеро из Западного Олтона, в синей с белым, носятся как ошалелые, словно склеенные резиновыми подошвами со своими цветными отражениями в блестящих досках пола. Каждый шнурок, каждый волос, каждая напряженная гримаса кажутся нарочитыми, неестественными, как у звериных чучел в большой ярко освещенной витрине. И в самом деле, баскетбольное поле отделено от скамей воображаемым стеклом; хотя игрок может поднять голову и увидеть девушку, с которой провел вечер накануне (он помнит, как она пищала и как у него потом пересохло во рту), она сейчас бесконечно далека от него, и то, что произошло в темной, неподвижной машине, вполне могло ему только присниться. Марк Янгерман тыльной стороной волосатой руки стирает пот со лба, видит летящий на него мяч, поднимает руки, ловит тугой шар, прижимая его к груди, поворачивает голову в другую сторону, чтобы обмануть противников, обходит защитника Западного Олтона и, выиграв мгновение, на бегу забрасывает мяч в сетку. Счет сравнялся. Раздается такой крик, что кажется, все души переполняет ужас. Колдуэлл разбирает корешки билетов, когда к нему на цыпочках подходит Филиппс и говорит: - Джордж, вы сказали, у вас не хватает билетов. - Да, с восемнадцать тысяч первого по восемнадцать тысяч сто сорок пятый. - Кажется, я знаю, куда они девались. - Господи, у меня просто гора с плеч. - Их, по-видимому, взял Луис. - Зиммерман? На кой черт ему воровать билеты? - Т-сс! - Филиппс красноречиво указывает глазами на дверь директорского кабинета. Он словно щеголяет таинственностью. - Вы же знаете, он ведет старшие классы в кальвинистской воскресной школе. - Конечно. Его там чуть не на руках носят. - А вы заметили, что преподобный Марч здесь? - Да, я его пропустил. Не взял с него денег. - Ну так вот. Он здесь потому, что человек сорок из воскресной школы получили бесплатные билеты и пришли сюда все как один. |
