небольшом аккуратном заднем дворике есть гриль, а мелодичный дверной  звонок

играет несколько тактов из припева "Хей, Джуд".

     Однако где-то в душе у миссис Хоран все еще держится тонкий  неизбывный

налет Новой Англии, и, когда она говорит о Кэрри Уайт, лицо  ее  приобретает

странное, мучительное  выражение  -  что-то  напоминающее  скорее  о  книгах

Лавкравта, нежели о калифорнийских персонажах Керуака.

     - Конечно, она была странная, - рассказывает  Стелла  Хоран,  закуривая

вторую сигарету сразу после первой. - Все это семейство было странное. Ральф

работал на стройке, и люди говорили, что он всегда носит с  собой  Библию  и

револьвер 38-го калибра. Библию - для чтения во время перерыва, а  револьвер

- на тот случай, если встретит на работе Антихриста. Библию я и сама  помню,

а насчет револьвера - кто знает?.. Лицо у него было темное от загара, волосы

всегда острижены  очень  коротко.  И  выглядел  он  довольно  свирепо.  Люди

старались не встречаться с ним взглядом ни при каких обстоятельствах. Он так

на всех смотрел, что казалось, глаза буквально горят. Увидишь его впереди  и

переходишь на другую сторону улицы... Никому из детей даже  не  приходило  в

голову показать ему язык, когда он проходит мимо. Такое  вот  он  производил

жуткое впечатление.

     Она замолкает, выпуская струю  дыма  вверх  к  отделанным  под  красное

дерево потолочным балкам. Стелла Хоран прожила на Каряин-стрит  до  двадцати

лет, и последние годы каждый  день  ездила  на  занятия  в  Левинскую  школу

бизнеса в Моттоне. Однако случай с камнями запомнился ей очень хорошо.

     - Иногда, - говорит она, - у меня даже возникает вопрос, не вызвала  ли

я сама этот каменный град. Наши участки сходились  задними  дворами.  Миссис

Уайт посадила там зеленую изгородь, но  к  тому  времени  кустарник  еще  не

вырос. Она не один раз звонила моей матери и  скандалила  по  поводу  "шоу",

которое я якобы "устраивала" на заднем дворе. Хочу заметить, что купальник у

меня был вполне приличный -  даже  скромный,  по  современным  стандартам  -

обычный старый купальник от Янтцена, но миссис  Уайт  постоянно  разорялась,

что это, мол, безобразие, потому что меня видит  "ее  крошка".  Моя  мать...

она, конечно, старалась говорить с ней потактичней,  но  у  нее  никогда  не

хватало терпения надолго. Не знаю уж, чем ее в очередной раз вывела из  себя

миссис Уайт - надо полагать, обозвала меня Вавилонской блудницей, -  но  моя

мать заявила ей, что наш двор - это наш двор, и если нам так хочется, я могу

тут хоть голышом танцевать. Кроме того,  обозвала  ее  грязной  старухой,  у

которой вместо головы банка червей. Короче, крику было много, но суть дела я

уже рассказала.

     Я решила, что не буду больше загорать там: не люблю скандалов. Но  мама

- она, если заведется, это  сущий  кошмар.  Как-то  раз  она  отправилась  в

супермаркет и купила маленькое белое бикини.