–    А ты звал ее?

–     Конечно. Как у всех, пусть редкие выход¬ные, но случались. Она, то уставала за день, то хворала, то к портнихе ей приспичило. Так вот и жили, вроде вместе, а по сути, врозь. И так все годы. Когда ушли, многое не изменилось, потому не горевал. Разве вот по сыну. Но о нем отдельный разговор. Он все присматривался ко мне, как к чужому. И я устал от этого. Перестал обращать на них внимание, стал жить для себя. Искал крохи радости, какие дарила сама судь¬ба. Иногда находил,– улыбнулся загадочно.

–    С женщинами?

–     Ну, вот тебе возьми и вывернись весь наи¬знанку.

–     А что ты хочешь в этом случае? Бабы – народ чуткий. Ты к ней охладел, она к тебе. Все взаимно в этом мире.

–    А если и не было тепла.

–     Как? Никогда? С самого начала?

–     Видишь ли, я слишком много занимался. Сына увидел, когда тот ходить пошел. И все удивлялся, как он быстро вырос. Жена долго плакала. Сказала, что слишком меня жалела.

–    Она работала?

–     Конечно. Ребенок с нянькой рос. Меня не всегда узнавал, пугался, плакал. Не успевал при

выкнуть. Я приходил с работы, он уже спал, воз¬вращался, уже спал. Даже не виделись неде¬лями.

–     Вот тут твой промах. Сына ты сам упус¬тил, сам виноват. И жаловаться не на кого. Жена может быть какой угодно, а ребенок ваш – об¬щий!

–    Теперь о чем говорить, все потеряно и, кажется, безвозвратно. Поверишь, у меня уже нет желания увидеть их. Все отошло и отболе¬ло, все забылось. А и было ли оно?

–    Было и ушло! Но ведь искал их.

–     Коротко и вяло, как ищут дальнюю род¬ню. По принципу все было для отмазки. Я поче¬му то не надеялся, что разыщу их, или они от¬кликнутся на мое письмо. Так оно и случилось. Кажется, о том никто не пожалел. Мы жили слишком по разному, не любя и не уважая друг Друга.

–    Ну, а как поженились, черт вас подери?

–    Да тоже случайно. Я пришел на вечер. В институте устроили, свои. Тут свет погасили, словно в шутку. Все вокруг целоваться стали. Я тоже вздумал. Решил, если убежит, не искать, если останется – продолжить. Она не убежала. Я пошел провожать. Так было положено в то время. Стали встречаться иногда. А потом пред¬ложенье ей сделал. Никак не верил, что согла¬сится. Но она даже обрадовалась. Видно, дру¬гого дурака не нашлось. Вскоре стали жить вме¬сте. По сути, в моей жизни ничего не измени¬лось. Я завтракал, обедал и ужинал в столовой. Дома только чай пили вместе. Как она пита¬лась– не знаю.

–    А ты деньги на харчи давал?

–     То как же. Она на них обулась и оделась. Как ела и на что, я уже не спрашивал и вскоре урезал сумму. Сказал, что тоже хочу выглядеть человеком. Она промолчала. Да и что могла от¬ветить, разве я неправ. Все мои рубашки, носки, короче, вся одежда колом стояли. Я отнес все в химчистку. Сдавал. Других дома обстирыва¬ли. Может, потому у них были другие отноше¬ния. И по вечерам кормили, а не поили чаем.

–    Ты ей говорил о том?

–     А что толку? Эта баба хорошо устрои¬лась и ни на что не сетовала.