Осетры тут приплывают

         И без крика подымают

         Крепко ввязнувший в песок

         С перстнем красный сундучок.

         «Ну, ребятушки, смотрите,

         Вы к царю теперь плывите,

         Я ж пойду теперь ко дну

         Да немножко отдохну:

         Что-то сон одолевает,

         Так глаза вот и смыкает…»

         Осетры к царю плывут,

         Ёрш-гуляка прямо в пруд

         (Из которого дельфины

         Утащили за щетины).

         Чай, додраться с Карасём, —

         Я не ведаю о том.

         Но теперь мы с ним простимся

         И к Ивану возвратимся.

         Тихо море-окиян.

         На песке сидит Иван,

         Ждёт кита из синя моря

         И мурлыкает от горя;

         Повалившись на песок,

         Дремлет верный горбунок,

         Время к вечеру клонилось;

         Вот уж солнышко спустилось;

         Тихим пламенем горя,

         Развернулася заря.

         А кита не тут-то было.

         «Чтоб те, вора, задавило!

         Вишь, какой морской шайтан! —

         Говорит себе Иван. —

         Обещался до зарницы

         Вынесть перстень Царь-девицы,

         А доселе не сыскал,

         Окаянный зубоскал!

         А уж солнышко-то село,

         И…» Тут море закипело:

         Появился чудо-кит

         И к Ивану говорит:

         «За твоё благодеянье

         Я исполнил обещанье».

         С этим словом сундучок

         Брякнул плотно на песок,

         Только берег закачался.

         «Ну, теперь я расквитался.

         Если ж вновь принужусь[67 - Принужусь – понадоблюсь.