– А каков финал?

– Увидишь, – уклонился от ответа Торнтон.

Прежде чем отъехать от стоянки «Бяки-Кулебяки», Квиллер позвонил в офис своего юриста. Дж. Аллен Бартер был его поверенным во всех вопросах, касавшихся Фонда Клингеншоенов, что избавляло Квиллера от поездок в Чикаго и участия в заседаниях. Эти двое пребывали в полном согласии относительно задач и политики Фонда К.

– Полагаю, в субботу у тебя выходной, не то что у нас, изможденных газетчиков.

– Я думал, ты на каникулах, Квилл. Читая твою сегодняшнюю колонку, я решил, что её написали белки!

– В этом не было бы ничего удивительного. Они гораздо умнее, чем тебе кажется.

– Есть какие-то мысли относительно субботы? – спросил Бартер.

– Да. Как насчёт ланча в гостинице «Щелкунчик»? Здесь лучшие сандвичи по эту сторону Гудзона.

– Хорошо! А позволено ли мне осведомиться о скрытом мотиве?

– Мне нужна кое-какая информация о заповеднике «Чёрный лес».

– Мне захватить с собой бумаги?

– Нет, только твои мозги, Барт.

Перед премьерой оперы в пятницу Квиллер посмотрел видеофильм, который дала ему Ханна. Он был знаком с сюжетом, персонажами и песнями и просто хотел освежить их в памяти. Коко впечатлился и подвывал – либо от удовольствия, либо от тоски, – а Юм-Юм в знак того, что ей скучно, села спиной к экрану.

Никакая бродвейская премьера не смогла бы сравниться со спектаклем в Муслендской школе по волнениям, им вызванным. Все разоделись в пух и прах, некоторые пришли в длинных вечерних платьях и смокингах. В холле царил бедлам, поскольку у каждого нашелся кто-то свой в труппе: родственник, друг, сосед, сослуживец, клиент, пациент или прихожанин из того же церковного прихода.

На автостоянке не осталось ни одного свободного места, и Квиллеру пришлось воспользоваться пресс-картой, чтобы припарковаться рядом с именитыми согражданами. В вестибюле было полно зрителей, настолько взволнованных, что они всё никак не могли отправиться на свои места в зрительный зал. Квиллер протолкался сквозь толпу, кивая и раскланиваясь.

По пути ему попался прилавок с трёхцветными пиратскими гольфами, выручка от продажи которых должна была хотя бы частично покрыть расходы хорового клуба. Предсказывали, что гольфы будут пользоваться большой популярностью у туристов.

Квиллер предался своему любимому пороку – начал подслушивать.

– Мне всегда нравились пираты! Они такие дружелюбные!

– А мне – полицейские. Они такие добрые и застенчивые.

– Вот Элизабет Харт. А где же Дерек Каттлбринк? Они же всегда вместе.

– А вон доктор Преллигейт с тем дизайнером интерьеров.

– Только не смотрите туда, но этот мужчина с усами – мистер К.

Когда он направился по проходу в пятый ряд, то пожалел, что с ним сейчас нет Полли. Она знала эту оперу наизусть. Кто же будет сидеть с ним рядом – если только Кэти удалось пристроить его билет? К его удивлению, это была сама Кэти.

– Я никогда не слушала оперу и решила, что это будет полезно для пополнения знаний.

– Ну это, знаете ли, не «Паяцы» и не «Тоска». Это музыкальный фарс. Вам нравится фарс?

– Не знаю. А что это такое?

Она была откровенна и жаждала знаний, чем восхитила Квиллера.

– Это комедия, в которой к смешному подходят серьёзно. Приготовьтесь забыть про здравый смысл.

– Звучит забавно, – заметила она невозмутимо. – А о чём там идёт речь?

– Вы знаете Пензанс?

– Не думаю.