наклонился с седла.

     - Кто вы? - спросил он с нотой пренебрежения в голосе.

     - Я  Иеремия.  А  это  мои  друзья. Белобрысый поглядел на раскрашенные

фургоны и что-то тихо сказал всаднику справа от себя.

     - Вы  верные  последователи  Книги? - спросил он затем, переводя взгляд

на Иеремию.

     - Конечно, - ответил старик.

     - У  вас  есть документ, подтверждающий Клятву? - Его голос стал мягким

и превратился почти в шипение.

     - Нам  никто  не  предлагал  принести клятву, сэр. Мы странники и редко

остаемся возле селений настолько долго, чтобы нас спрашивали о нашей вере.

     - Я  спрашиваю  о  ней,  -  сказал белобрысый. - И мне не нравится твоя

дерзость,  фургонщик.  Я Аарон Крейн, Клятвоприимец селения Чистота. Знаешь,

почему  мне поручили этот пост? - Иеремия покачал головой. - А потому, что я

наделен  даром  обличения.  Я  учую  язычника с пятидесяти шагов. А в Божьем

краю  таким  места  нет.  Они  пятно  на лике земли, зловредная язва в плоти

планеты  и  мерзость  в  глазах Божьих. Прочти мне сейчас же двадцать второй

псалом.

     Иеремия тяжело вздохнул.

     - Я не книжник, сэр. Моя Библия у меня в фургоне... Я схожу за ней.

     - Ты  язычник,  -  завизжал  Крейн,  -  и  твой  фургон будет сожжен! -

Извернувшись  в  седле,  он  махнул  всадникам. - Пусть головни в их кострах

послужат вам факелами. Сожгите фургоны!

     Всадники  спешились  и  ринулись следом за Крейном. Иеремия встал перед

ними.

     - Прошу  вас,  сэр,  не...  - Его отшвырнули. Иеремия тяжело ударился о

землю,  однако  кое-как поднялся на ноги в ту секунду, когда Исида подбежала

к тому, кто ударил его, занося кулак. Он отшвырнул и ее.

     И Иеремия в бессильном отчаянии смотрел, как отряд окружает костер.

     Аарон  Крейн  пребывал  наверху  блаженства.  Он  был  рожден для этого

труда,  для  очищения  земли, ее освящения, дабы сделать ее достойной верных

последователей  Книги.  А фургонщики были закоснелыми изгоями, не внимающими

велениям  Господним.  Мужчины - бездельники и лентяи, бабы все подряд шлюхи.

Он  посмотрел  на  белокурую, которая чуть не ударила Лича. Ветхая одежонка,

груди  так  и  выпирают из шерстяной рубахи. Хуже шлюхи, решил он, чувствуя,

как  распаляется  его  гнев.  Он  уже  видел, как пылают фургоны, а язычники

молят  о  пощаде.  Но  милосердие не для таких, как они, это он знал твердо.

Пусть  молят  о  милосердии  перед  престолом Всевышнего. Да, они все умрут,

решил он. Кроме, конечно, детей - он же не какой-нибудь варвар.

     Лич первый изготовил факел и вручил его Аарону Крейну.

     - Да прославит это деяние имя Господа! - закричал Крейн.

     - Аминь,  -  ответили  его  приспешники.  Крейн  направился  к  первому

фургону  и...  остановился.  Вперед  выступил  высокий мужчина. Он ничего не

сказал  и  только  стоял  и  смотрел  на  Крейна.