|
.. Вы знаете, кто я... Барон Кшешовский... Весьма почтенная женщина, весьма просвещенная, но после смерти нашей дочки нервы ее несколько расстроились, и по временам... Вы понимаете... Так ничего?.. - Ничего... Барон поклонился и уже в дверях встретился взглядом с Мрачевским, который ему подмигивал. - Вот как... - произнес барон, пронзительно глядя на Вокульского, и выбежал на улицу. Мрачевский остолбенел и покраснел до корней волос. Вокульский слегка побледнел, однако спокойно принялся за счета. - Скажите, Мрачевский, что же это за оригиналы? - спросил Лисецкий. - А это целая история! - отвечал Мрачевский, искоса поглядывая на хозяина. - Это барон Кшешовский, большой чудак, и его жена, довольно взбалмошная особа. Она даже доводится мне дальней родней, ну, да что ж, - вздохнул он, смотрясь в зеркало, - у меня денег нет, ну и пришлось идти по торговой части; у них еще деньги водятся, вот они и могут быть моими покупателями... - Не работают, а деньги водятся, - сказал Клейн. - Каковы порядки на свете, а? - Ну, ну... хоть меня-то оставьте в покое с вашими порядками, - возразил Мрачевский. - Так вот, барон и баронесса уже год воюют между собой. Он хочет развестись, на что она не соглашается; она хочет устранить его от управления ее имением, на что он не соглашается. Она не позволяет ему держать лошадей, особенно одну скаковую; а он не позволяет ей купить дом Ленцких, где пани Кшешовская проживает и где умерла ее дочь. Оригиналы!.. Наговаривают друг на друга, людям на смех... Рассказывая все это беспечным тоном, он вертелся по магазину с видом барчука, который заглянул сюда на минутку и сейчас уйдет. Вокульский, сидевший за конторкой, менялся в лице; даже голос Мрачевского был ему невыносим. "Родня Кшешовским... - думал он. - Получит любовное письмецо от панны Изабеллы... Ах, наглец..." И, пересилив себя, он снова принялся за счета. В магазин приходили покупатели, выбирали товары, торговались, платили. Но у Вокульского перед глазами мелькали только их тени, - он весь погрузился в работу. И по мере того как росли столбцы цифр и в итоге получались все большие суммы, в его сердце накипал беспредметный гнев. За что?.. На кого?.. Не важно. Главное - кто-нибудь должен за все это поплатиться, первый, кто подвернется под руку. Около семи магазин окончательно опустел, приказчики разговаривали между собой, Вокульский продолжал свои подсчеты. Вдруг он снова услышал несносный голос Мрачевского, который разглагольствовал с наглым высокомерием: - Полно, Клейн, морочить мне голову! Все социалисты - жулики и прощелыги, они собираются делить чужое добро оттого, что у самих одна пара башмаков на двоих. |
