Княжна сначала попыталась меня оттолкнуть, даже блеснула гневным глазом, потом во взгляде ее появилось сомнение. Однако было видно, что мое прикосновение ей по-прежнему неприятно.

    -  Вспомни, все, что у нас было, - продолжал я, - ты теперь принадлежишь не ему, а мне! Закрой глаза, он больше не может распоряжаться тобой!

    -  Я, правда, не могу ничего с собой поделать, - растеряно сказала она, но почти не сопротивлялась, когда я снимал с нее плащ. - Мне нужно вернуться домой! Мне обязательно нужно…

    -  Тебе нужно лечь на лавку, - уговаривал я, - пока мы вместе, он не сможет с нами справится! Послушайся меня и тебе сразу станет легче…

    Я почти насильно уложил ее на спину и начал ласкать. Постепенно, она расслаблялась и уже без гримасы отвращения принимала мои поцелуи. Я подумал, что если все это долго продолжится, то я просто физически не потяну такую нагрузку. Получалось, что только в состоянии близкому к оргазму, княжна выходит из-под контроля брата.

    Как всегда бывает, встреча с невидимыми и непонятными силами порождает лишние страхи и болезненную игру воображения. Пока я даже представить не мог, сколько времени все это может продолжаться, и какой у нас выход. Не валяться же нам теперь с утра до вечера в постели!

    Девушка, похоже, думала иначе. Она билась в моих руках, осыпала лицо поцелуями.

    -  Еще, еще, я хочу еще! - задыхаясь, молила она. - Умоляю, не останавливайся!

    Глава 10

    В один из коротких антрактов, я ревизовал наши запасы и в кошеле с монетами, обнаружил короткую записку, нацарапанную на узком лоскутке бумаги бледным, свинцовым карандашом. Там уместилось всего несколько слов:

    «Переодень М., ух. ноч. стр. на юго-зап.».

    Таинственность и краткость записки можно было объяснить только дефицитом бумаги, однако я не преминул нелестно отозваться о своих будущих деловых качествах. Когда мы разговаривали через дверь, вполне можно было успеть дать и более подробные инструкции.

    Во что переодеть княжну я понял, когда еще раз осмотрел наши вещи. В мешке под продуктами лежал сверток с мужским платьем примерно ее размера. Маша, рассмотрев панталоны и сюртук, сначала встала в позу, и надевать их отказалась. Пришлось поведать ей о кавалеристе-девице Дуровой, вошедшей в анналы русской истории и надавить на патриотические чувства. В конце концов, она вняла голосу разума и уговорам, что в мужском костюме путешествовать проще и удобнее чем в дворянском женском наряде. Мне, кстати, одеть ее мужчиной было много проще, чем путаться с ее роскошным платьем.

    -  Видишь, тут написано, что нужно тебя переодеть и двигаться на юго-запад, - убеждал я.

    -  Почему именно туда? - уточнила она. - И какой ночью уходить этой или следующей?

    -  Не знаю, наверное, это станет понятно по ходу дела, - оправдался я. - Пока, поживем здесь. Тебе разве со мной плохо?

    Я не пытался набиться на комплимент, но со стороны это, наверное, выглядело именно так. Княжна посмотрел на меня, с понимающей женской улыбкой и успокоила, что со мной ей хорошо. Мне, почему-то, стало неловко продолжать говорить на эту тему, и я решил немного рассеяться.

    -  Пойду, посмотрю, как устроились наши сторожа. Ты не хочешь выйти на воздух?

    -  В таком виде? - удивилась Маша.

    -  Я помогу тебе одеться.