Они сели. Ноблес уплел «Хенни Янгмен» на ржаном хлебце, одобрительно поворчал, посасывая зуб, и заказал «Дебби Рейнольдс» на булочке. Кундо, ковырявшемуся в тарелке с квашеной капустой, он заметил, что тот ест точно сова какая – знай себе ковыряется, когда же он есть‑то  начнет?!

Кундо Рей в очередной раз решил пощекотать нервы Ноблеса:

– Представляешь, они все сидели во дворе посольства Перу– тысячи людей, пытавшихся удрать из Гаваны, как только все это началось, когда Фидель им разрешил. У них не было с собой еды. Знаешь, что они ели? Они съели папайю, приятель, – все дерево целиком. Потом съели собаку. И знаешь, что еще? Они ели кошек, дружок! Ловили их, убивали и ели.

– Да? – переспросил Ноблес, наслаждаясь толстым куском мяса и втягивая в себя жирные края «Дебби Рейнольде», свешивавшиеся с булочки.

Ничем его не пронять, он даже есть не перестанет, не поморщится. Вот он сидит, посасывая зуб, и подает рукой знак человеку за стойкой бара – теперь он надумал полакомиться картофельным салатом.

– Ты бы мог заплатить тридцать долларов за цыпленка? – поинтересовался Кундо. – За готового цыпленка?

– Жареного или запеченного?

– Если бы ты умирал с голоду?

– Как насчет соуса и булочек?

– В Мариэле у берега собрались все лодки, готовые к отплытию, около тысячи, битком было набито всяких‑разных лодок. Мы сидели там много дней, у всех кончилась еда и вода. И одна лодка приплывала к нам вроде столовой. Такая синяя. Хозяин предлагал нам готовых цыплят по тридцать долларов. Черные бобы по десять долларов фунт. Бутылка рома – восемьдесят.

– Где это было?

– Я же сказал – в Мариэле. Ты что, никогда не слыхал про Мариэль? – Вот и поговори с этим парнем! Кундо заскрежетал зубами. – Это название ничего тебе не говорит?

– Ну слыхал. Ты говоришь о том, как ты переправился сюда три или– сколько там? – четыре года назад, когда всю вашу компанию прибило к нашему берегу. Черт, будь тогда у меня лодка, я бы тоже сплавал на юг денежку заработать.

– Знаешь, сколько стоило выбраться из Гаваны? Сколько они брали с человека? Тысячу баксов. Хуже того: если они знали, что у человека есть деньги, могли и десять тысяч запросить.

– В том‑то и дело. Мог бы купить по дешевке рыбацкую шхуну, набрать сотен пять смуглячков вроде тебя – черт, да после этого можно и на пенсию уходить, весь век сидеть сложа руки.

– Ага, если только не попадешься на обратном пути береговой охране и не отправишься в тюрьму, – уточнил Кундо Рей. – Так вот, нас было двадцать человек на чартерном судне, симпатичный такой кораблик, десять метров в длину, с надписью «Барбара Роуз» на корме. Из Ки‑Уэста.

– «Барбара Роуз», придурок.

– Капитан, весь из себя крутой парень, сказал, что возьмет только пятерых, за которых ему заплатили. У него был список, его наняли их родственники в Майами. Специально ездили в Ки‑Уэст, чтобы нанять лодку. Так все делали, выручали своих родственников, но тут парни Фиделя сказали капитану: ничего, возьмешь четверо к одному, двадцать вместо пяти. Все остальные, кто попал в лодку с тем семейством, которое оплатило дорогу, были из «Камбинадо». Нас привезли на грузовике в Мариэль.

– Что еще за «Комбинато»?

– Господи Иисусе, да тюрьма же! «Камбинадо дель Эсте».