Хирдманны стали оборачиваться. Кто же не знает, что умирающему дается пророческий дар! И хоть никто не подал виду, многим стало не по себе…

    У Эрлинга все были в бронях, даже сидевшие на веслах. И с десяток стрелков уже стояли вдоль палубы с луками наготове. Но Эрлинг понял почти мгновенно, что не даст им стрелять. Он увидел брата…

    Наверное, его одновременно увидели все. Опытные гребцы умели оглядываться, не выбиваясь из ритма, - а как же не оглянуться на врага!

    Халльгрим хевдинг висел на форштевне пестрого корабля. И кровавое полотнище за ним выгибалось, подпертое снизу шестами. Ветер набирал уже штормовую мощь, корабль тяжко качался, и Халльгрим то уходил в воду по пояс, то вырастал из нее, словно морской великан.

    И глаза его были открыты.

    Мгновение прошло в могильной тишине. Потом рядом с Эрлингом кто-то прохрипел чудовищное слово и рванул к щеке тетиву. Эрлинг ударил воина по руке и крикнул так, что чуть не разорвалось горло:

    -  Не стрелять!

    Привыкший к слову вождя, викинг опустил лук… И, трезвея, запоздало удивился Приемышу, сообразившему раньше бывалого стрелка: разъяренный ветер мог бросить стрелу мимо цели. В распятого на носу…

    Корабль Рунольва шел прямо по ветру - буря подставляла ему крыло. Нечего было и думать о том, чтобы закинуть крючья и встать с ними борт о борт.

    Усмехаясь, Рунольв передал Эйнару рулевое весло и велел править в море. Там можно будет разделаться с Приемышем без помехи… Там никто не придет ему на помощь, спустив на воду лодки. Рунольв пошел на нос: битву начинают вожди.

    Он раскачал в руке поданное ему копье и, ухнув всей грудью, метнул, посвящая Богу войны. И бросок вышел на славу! Широкий наконечник впился в черный борт, и смоленое дерево загудело.

    Не сговариваясь, воины Эрлинга вырвали это копье и передали вождю.

    Эрлинг стиснул в руке ясеневое древко… Ему показалось, будто тепло ладони Рунольва Скальда покинуло его еще не до конца. Эрлинг смотрел на брата, не слушая насмешек, сыпавшихся с пестрого корабля… И когда понял, что копье Халльгрима не заденет, - оно полетело. Над палубой, над скамьями, над серой водой.

    Оно раскололо один из щитов, за которыми Рунольв прятал своих гребцов, и щит слетел с борта. Под щитом вздрогнуло весло, потом неуклюже задралось вверх… и наконец упало и вывалилось из люка. И поплыло по еще невысоким волнам, быстро отставая от корабля.

    -  Добрая примета, - проворчал в бороду Олав кормщик. И, не дожидаясь приказа, скомандовал:

    -  К повороту! Парус приготовить!

    Эрлинг и впрямь совершил бы величайшую ошибку, оставив Олава на берегу.

    Корабль повиновался старику, как послушная лошадь: развернулся и пересек собственный еще пенившийся след, и Рунольв успел опередить его совсем ненамного. Всего на несколько полетов стрелы…

    Новая команда - и парус рывками пополз вверх по мачте, быстро расправляясь, принимая в себя ветер.

    И когда парус подняли, то оказалось, что под ним пряталось на палубе двое людей. Двое рабов, те, что приехали в лодке с Эрлингова двора. Рагнар сын Иллуги и Адальстейн англ. Когда они успели проскользнуть по сходням - никто и не заметил.

    -  Адальстейн пускай остается, а этого второго надо выкинуть за борт! - налегая на весло, потребовал Бьерн Олавссон. - То-то я чувствую, что стало труднее грести. Он отягощает корабль!

    Рагнар повернулся к нему и немедленно ответил:

    -  Если тебе тяжело, дай я сяду грести вместо тебя.