Рагнар повернулся к нему и немедленно ответил:

    -  Если тебе тяжело, дай я сяду грести вместо тебя.

    -  Я разделаюсь с тобой, немытая рожа, - пообещал Бьерн. - Вот подожди только, пока сменюсь.

    -  Замолчи, Олавссон, - сказал Эрлинг. - Прикоснитесь друг к другу, и я выброшу за борт обоих.

    -  Так я и знал, что ты заступишься за своего трэля! - зарычал Бьерн.

    Эрлинг смотрел на него холодно. Потом он спросил:

    -  А хочешь, я сам выпрыгну в воду? Тогда никто тебе не помешает колотить раба вместо того, чтобы гнаться за Рунольвом…

    Бьерн, вынужденный проглотить свою ярость, с удвоенной силой налег на весло, и весло затрещало. Эрлинг подозвал обоих рабов и сказал:

    -  Оружия у меня для вас нет. Добудете его сами… А если поведете себя храбро, обоих освобожу.

    С берега, из Сэхейма, видели два корабля, прошедших друг за другом - в сторону моря… Первым летел под красным парусом корабль Рунольва Раудссона. И его хорошо разглядели со двора. Даже слишком хорошо.

    Видга, правда, все поглядывал на кнарр. Кнарр строился для моря, и, наверное, выдержал бы бурю. Но не на нем гоняться за боевыми кораблями, и это все понимали.

    Видга не хуже прочих видел форштевень пестрого корабля… Однако он все-таки не позабыл рассказать про Скегги, оставшегося в лесу. Тогда Хельги позвал двоих старых рабов - старики все равно не пригодятся для боя - и велел им ехать на поиски, потому что начинало темнеть. Ветер за стенами выл и стонал, и было слышно, как за оградой с треском валились деревья.

    Рабы встретили Скегги на середине дороги из Терехова, уже под дождем. Он из последних сил ковылял по тропе, промокший, синий от холода. Его взяли на седло и повезли домой. Скегги судорожно прижимался к бородатому рабу и плакал взахлеб, потом уснул прямо на коне. У него хватило мужества подобраться к самому забору Терехова, и он видел, как вешали Олавссона.

    Под утро из-за сторожевых скал фиорда стал доноситься глухой, зловещий рев. Это, сотрясая гранитные кручи, грохотали волны высотой в четыре человеческих роста…

    ***

    Ветер дул всю ночь до утра, не собираясь стихать. Даже тучи не всегда выдерживали его напор и рвались. Море и небо были одинаково черны, но порой в разрывах туч проглядывала луна - и тогда по гребням волн принимались шагать огромные бесформенные тени. И с кораблей видели друг друга.

    Два драккара оказались одинаково легки на ходу. И шли вровень, показывая один другому борта. По-прежнему на расстоянии в несколько полетов стрелы. Будет рассвет, и они сойдутся поближе.

    Весла еще вчера убрали внутрь и сложили вдоль палуб, тщательно привязав.

    Они славно потрудятся - но не теперь, когда море того и гляди выхватит их из рук. А паруса были спущены до середины мачт и подвязаны снизу короткими крепкими веревками. Чтобы не разорвало. Добрые паруса - один красный, другой полосатый…

    Под утро Бьерн Олавссон увидел в тучах валькирий. Девять дев мчались куда-то на взмыленных жеребцах, и всех краше была та, что скакала впереди. Дочь какого-нибудь конунга, рассудил Бьерн. Или сестра! Весь корабль, задрав головы, смотрел в темное небо. Но валькирии показали себя не каждому. Тогда люди решили, что Бьерна ждало особенное везение в бою.

    -  А еще теперь я думаю, что мы не потонем, - сказал погодя Эрлинг Виглафссон. - Ни мы, ни Рунольв.

    Потом начало светать.