— Какой сон! Моя сестра умирает...

— С вашей сестрой все в порядке, — сказал странный врач, стараясь не встречаться с ним глазами. — Эпидемиологи заверили, что кризис у вашей сестры уже прошел — она выживет.

— Правда? Это правда?! — схватил он врача за лацканы халата.

— Правда, правда, успокойтесь! Кстати, как ее фамилия? Ухова? Ну да, все верно.

— Мне можно к ней?

— Пока нельзя. Но через пару часов вы ее увидите. Теперь отдохните немного. Мы вас отведем в комнату персонала, там вы поспите, а потом навестите сестру.

— Спать? Вы что? Разве сейчас можно спать?

— Хорошо-хорошо. Нам не хватает людей. Вы можете быть полезны. Настенька, проводи молодого человека в хирургическое, где наши эпидемиологи. Там не хватает рук.

Функция провожатой досталась молоденькой санитарке, почти еще девчонке. И ее тоже трясло от напряжения и ужаса. Рыжие прядки выбились из-под белой косынки, зеленые глаза от слез казались невероятно яркими.

Они протискивались по больничному коридору, который был забит людьми: коек не хватало, и больные лежали прямо на полу. Трубачу и санитарке приходилось перешагивать через них. Как через трупы. Живые трупы. Кто был в сознании, конечно же просил пить. Санитарки и медсестры подносили им воду.

Вода! Отравлена вода! К черту результаты анализов.

Они могли не дать результатов просто потому, что неизвестно вещество! Проще всего отравить воду. Почему он один не отравился? Гастрит! Вот не думал не гадал, что гастрит может спасти его: в целях профилактики Трубач всегда пил только минеральную воду.

Он уже не сомневался, что его догадка верна.

Он так обрадовался своему открытию, что не сразу среагировал на то, что вход в эпидемиологическое отделение охраняли, словно, часовые, два санитара все в той же странной одежде: медицинский халат, а из-под халата — камуфляжные штаны и берцы. Лица обоих скрывали респираторные намордники.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Глазов

27 июня 200... года, 08.44

После внезапной схватки на дороге кавказцы вернулись в свое логово. Еще по приезде они, изображая торговых людей, обосновались в арендованном за ящик водки старом складском ангаре. Сейчас оба занимались раной пожилого.

— Сильнее заматывай, сильнее, чтоб кровь не шла!

Молодой, и так вспотевший от напряжения, туже затянул повязку на плече пожилого. Тот сцепил от боли зубы. Но не стонал, не дергался, терпел. Наконец кровь удалось остановить.

Оба говорили с сильным кавказским акцентом.

— Кость не задета? — спросил молодой.

— Ты дурак, да? Откуда я знаю! Я рентген, да?

— Это не я в тебя стрелял! — разозлился и молодой.

— Ты! Ты виноват! Пижон, мать твою! С шиком хотел уйти! Джип ему подавай! Теперь вообще отсюда не уйдем!

— Уйдем, другую машину достанем.

— Ты баран! Тебе мало, что нас чуть не положили на дороге?! Откуда там этот гад взялся? Их же пятеро было!

— Засада...

У пожилого уже не хватало злости.

— Пешком надо уходить. Через лес, не по дороге. До вечера посидим и пойдем.

— Хорошо.

— Давай покажи, что ты там наснимал.

Молодой вынул из чехла маленькую видеокамеру и включил воспроизведение. Экранчик видеокамеры помигал голубым светом и вдруг погас.

— Батарейка кончилась, сейчас шнур подсоединю — будет от сети работать.

Молодой засуетился, подсоединяя шнур. Пожилой с ненавистью смотрел на него.

— Все, готово, смотри.

Девушка простоватой внешности безвольно сползла вниз по стене. Не шевелится. Последний взгляд странный, как будто не она смотрит, а какой-то другой человек, который знает... Что-то такое, чего другим не понять.