Ладно! Прямо в гараж. Один удар по висячему замку обухом топора — и вход открыт. Мотоцикл стоял на месте.

«Иж»... Целый. Коляска валялась рядом. Бак полный! Что ж, это почти удача. Будем надеяться, что сосед простит. И мотоцикл, и замок, и окно. Потом разберемся.

— Светочка, держись! Сейчас, милая, мы поедем. Потерпи немного. Но скоро будем в больнице.

Она уже была без сознания. Возможно, сейчас это и лучше. Дорога будет, конечно, не из легких. Дождь снова зарядил с удвоенной силой.

Еле-еле Трубач усадил сестру в коляску: ее ноги не сгибались, голова откидывалась назад. Она так и сотрясение может получить! Так! Наклонить ее вперед, сверху накинуть полиэтиленовую пленку, оставить лишь небольшое отверстие для воздуха. Да, так и не скажешь, что в коляске он везет человека, самого дорогого ему человека. По пленке барабанили тяжелые капли дождя.

«Иж» — машина-зверь на российских дорогах.

Он пытался ехать быстро, как можно быстрее, но при этом и аккуратно. Ехал по неосвещенной, глинистой дороге, под дождем, с осознанием того, что любая потерянная секунда может стоить жизни сестре, а любое неверное движение — и его жизни тоже. Несколько раз они чуть не съехали в кювет, несколько раз чуть не перевернулись. Но им везло. До времени.

Трубач увидел, как, подпрыгивая на кочках, навстречу ему с бешеной скоростью мчится еще неразличимая в деталях машина. Она летела прямо на них..,

Вдруг дорога прыгнула в сторону, косо легли капли дождя, и руль выскользнул из рук Трубача…

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Дорога в поселок Пролетарский — Глазов

27 июня 200... года, 04.25

Коляска взлетела над землей. Трубач перевалился на ее сторону, чтобы удержать равновесие, мотоцикл с треском вломился в кусты и замер. Яма, в которую Трубач угодил колесом, осталась где-то позади.

Николай тщетно пытался разглядеть, что за машина движется по дороге. Она ехала как-то уж слишком быстро для такой-то дороги. Пьяный водила? Просто спешат? Тогда куда? А вдруг это «скорая»?

Разглядеть было ничего невозможно. Он оставил мотоцикл в кустах и побежал к дороге, чтобы, успеть перехватить машину, если это вдруг и впрямь окажется «скорая помощь».

Из коляски вслед ему донесся чуть слышный стон. Светка пришла в себя. Слабыми движениями она пыталась скинуть с себя пленку, укрывающую ее от дождя. Трубач вернулся, открыл ей лицо — она стала жадно глотать влажный воздух.

— Где мы?

— На дороге, Мы едем в город. В больницу.

— Зачем?

— Спасать тебя.

— Меня? От чего?

Он не ответил, угловым зрением обнаружив, что машина так близко, что уже можно ее разглядеть. Темный джип, похож на «лендровер».

— Что случилось?

— Тихо! Молчи и не двигайся.

— Почему?

— Тихо, я сказал! Выстрелы ударили по ушам.

«АКМ», — автоматически определил Трубач.

Показалась еще одна пара огней. Очевидно, вторая машина ехала по следу первой. И оттуда тоже доносились звуки стрельбы.

Джип пролетел мимо, слегка захватив светом фар куст, за которым стоял мотоцикл, и до ушей Трубача долетела непонятная, нерусская речь. Глухой хлопок. Лопнула шина. Нет, прострелена. Кем-то из второй машины. Джип вильнул, но продолжал мчаться. Еще хлопок. Второе колесо пробито. Джип не удержался на дороге, съехал в кювет.

Вторая машина, взвизгнув тормозами, остановилась метрах в двадцати от джипа. И в десяти метрах от Трубача.

Он нащупал пальцем предохранитель.

— Стоять!! Выходи по одному! Стоять, я сказал!!! — услышал он.

Теперь стало понятно, что вторая машина — милицейская или бандитская. Нет, все же милицейская — «газик».