Мы проходим через очередь, довольно быструю, тем не менее, и попадаем в огромную комнату, наполненную разносортными молодыми людьми.

  Есть рокеры всех типов кожи и панки с пирсингом и с сумасшедшим цвета волос. Костюмы и тяжелые золотые цепи, и блестящие золотые часы.

  Сверкающий диско — шар вращается около потолка, но музыка — это нечто такое, чего я никогда не слышала, нестройная, преследующая и настойчивая, такая музыка, которая требует, что бы ты танцевала.

   — Давай возьмем выпить,  —  я кричу Лил.

  Мы пробираемся в сторону, где я заметила импровизированный бар на длинном фанерном столе.

   — Эй!  —  голос восклицает. Это голос высокомерного белокурого парня из нашего класса. Капоте Дункана. Он обнял высокую, болезненно худощавую девицу с выступающими скулами, так словно они айсберги. Она должно быть модель, думаю я, в досаде понимая, что, может быть, Лил была права насчет возможностей Капоте заполучить девочек.

   — Я просто рассказывал Сэнди? —  говорит он, с небольшим южным акцентом, указывая на удивлённую девочку рядом с ним,  —  эта вечеринка походит на что — то из Пути Суонна.

   — Вообще — то, я думала о Генри Джеймсе,  —  Лил выкрикивает в ответ.

   — Кто Генри Джеймс?  —  спрашивает девушка по имени Сенди.  —  Он здесь?

  Капоте улыбается, как если бы девушка сказала что — то очаровательное и обнимает её.

   — Нет, но он мог быть, если ты хочешь.

  Теперь я знаю, что я была права. Капоте мудак. И так как никто не обращает внимания на меня во всяком случае, я планирую взять напиток сама и догнать Лил позже.

  Я поворачиваюсь, и вот когда я замечаю её. Рыжеволосую девушку из Сакс. Девушку, которая нашла мою Кэрри сумочку.

   — Привет!  —  я говорю, отчаянно размахивая руками, как будто я встретила старого друга.

   — Привет что?  —  она спрашивает, делая глоток пива.

   — Это я, помнишь? Кэрри Брэдшоу. Ты нашла мою сумку,  —  я держала сумку у её лица, чтобы напомнить ей.

   — Да, точно,  —  говорит она, без особого восторга.

  Она, кажется, не склонна продолжать разговор, но по какой — то причине, я делаю. У меня вдруг есть желание успокоить ее. Понравится ей.

   — Почему ты этим занимаешься, в любом случае?  —  я спрашиваю.  —  Протесты?

Она смотрит на меня высокомерно, как будто она с трудом может удосужиться ответить на этот вопрос.

   — Потому, что это важно?

   — Ох.

   — И ещё я работаю в реабилитационном центре для женщин. Ты должна когда-нибудь придти туда добровольцем. Это вытрясет вас из вашего безопасного мирка,  —  говорит она, перекрикивая музыку.

   — Но...ты ведь не думаешь, что все мужчины подонки?

   — Нет. Потому что, я знаю все мужчины подонки.

  Я не имею понятия, почему говорю об этом. Но я не могу позволить ей уйти.

   — А что на счет любви? Я имею в виду, как у тебя может быть парень или муж, если мы знаешь эту фигню?

   — Хороший вопрос. —  Она делает еще один глоток пива и пристально оглядывает комнату.