— Не делай этого,  —  ответила Лил.  — Ты сделаешь только хуже. Почему бы тебе не сходить развеяться, погулять?

  Так я и поступила. И я точно знала, куда пойти.

  Вниз к району Саманты, где я разыскала винтажный магазин на Седьмой авеню.

  Я ловлю свое отражение в стеклянной витрине магазине и останавливаюсь, восхищенно смотря на платье. Я надеюсь, оно принесет мне удачу, и я смогу писать. Я начинала нервничать. Я не хочу закончить как 99.9 процента провалившихся студентов Виктора.

   —  Мой Бог!  —  Лил восклицает.  —  Ты похожа на что — то, что притянула кошка.

   — Я чувствую себя подобной чему — то, что кошка притянула. Но смотри, что я купила.  —  Я оборачиваюсь, чтобы похвастаться моей новой покупкой.

  Лил кажется подозрительной, и я понимаю, как чудно я должно быть выгляжу, ходя по магазинам вместо того, чтобы писать. Почему я уклоняюсь от работы? Потому что я боюсь столкнуться с недостатком своих способностей?

  Я рухнула на свое любимое место и осторожно сняла сандали.

   — Это было в 50 кварталах отсюда, и мои ноги убивают меня. Но оно того стоило,—  добавила я, пытаясь себя успокоить.

   — Я закончила свой стих,  —  говорит Лил ненароком.

  Я улыбаюсь, воздерживаясь от зависти. Я единственная, кто должна бороться? Не похоже, что Лил сильно утруждалась. Но это, возможно, потому что она талантливее.

   — И у меня есть немного китайской еды,  —  говорит она.  —  Свинина МуШу. Там еще много осталось, если ты хочешь.

   — Ох, Лил. Я не хочу есть твою еду.

   — Не надо устраивать сцен .  —  Она пожимает плечами.  —  К тому же тебе нужно поесть. Как можно работать на голодный желудок?

  Она права. И это даст мне еще пару минут отсрочки от работы.

  Лил сидит на моей кровати, пока я пытаюсь покончить со свининой МуШу прямо из пакета.

   — Ты никогда не боишься?  —  я спрашиваю.

   — Чего?  —  она говорит.

   — Быть недостаточно хорошей.

   — Ты имеешь в виду писательство?  —  спрашивает Лил. Я киваю.

   — Что если я единственная кто думает, что никто не может это сделать кроме меня? Что если я обманываю себя...

   — Ох, Кэрри,  —  она улыбается.

   — Ты разве не знаешь, что каждый писатель так себя чувствует? Страх  —  это часть работы.

  Она взяла полотенце и решила принять долгую ванну, и пока она в ванной, мне удалось заполнить первую страницу, затем вторую. Я пишу в заголовке: "Мой дом". Зачеркиваю и снова пишу "Мой новый дом". Каким — то образом это напоминает мне о Саманте Джонс. Я представляю ее на кровати с четырьмя балдахинами, одетую в шикарное нижнее белье и поедающую шоколад, что, по-моему, по какой-то странной причине, является представлением о том, как она проводит выходные.

Я выкидываю эти мысли из головы и пытаюсь сосредоточиться, но пульсация в ногах пересиливает, и у меня не получается сконцентрироваться из- за боли.

   — Лил? —  я постучала в дверь ванной.  —  У тебя есть аспирин?

   —  Я так не думаю,  —  отозвалась она.

   — Черт. —  У Пегги должен где — то быть аспирин. Можно войти?  —  спросила я. Лил лежит в маленькой ванной под тонким слоем мыльных пузырьков.