– Киоскер может это подтвердить? – подключился к перекрестному допросу Филимонов.

– Наверно…

– Какой киоскер, в каком киоске?

– Ну, говорю же, возле «Первомайской» – «Табак», перед поворотом на Среднюю…

Милиционеры переглянулись.

– Ты знаешь этого пацана? Раньше его видел? – наседал Филимонов. – Он из твоих кормильцев‑мойщиков?

– Да из каких мойщиков, начальник?! Не надо меня на понт брать!..

– Молчать!!! – рявкнул Иванов. – Тебе повторить вопрос?

Турок вздохнул, покрутил головой и снова хотел сплюнуть, но получил подзатыльник от стоявшего позади сержанта.

– С‑суки!.. – произнес сквозь зубы и задрожал.

Каменев понял, что пора вступать в игру.

– Значит, так, старший лейтенант, – заговорил официальным тоном, – пиши протокол!.. «Ручка «Паркер» с золотым пером и футбольной символикой принадлежала гражданину Ариничеву Анатолию Марковичу, обнаруженному мертвым на Измайловском бульваре…» Написал?.. Пиши дальше: «По свидетельству вдовы Ариничева Лидии Петровны Ариничевой, он носил ручку в портфеле из крокодиловой кожи, похищенном в момент убийства…»

Написал?.. Далее!.. «Вместе с ручкой из портфеля была похищена дискета, содержавшая сведения, имевшие государственное значение, в связи с исчезновением которой Федеральной службой безопасности по распоряжению Генеральной прокуратуры Российской Федерации проводится широкомасштабная операция «Перехват»…» Написал?.. Дальше!.. «Ручка «Паркер», опознанная вдовой убитого Ариничева, обнаружена в кармане Туркина по прозвищу Турок… такого‑то… во столько‑то… во время совершения им преступления, предусмотренного частью 2 статьи 145 Уголовного кодекса…»

– Ладно, не вешай! Не вешай, начальник! – закричал Турок. – Я никого не убивал! Я в «мокром» не замешан!.. Знать никакого Ариничева не знаю, слышь?! Не знаю! Не знаю! Меня там не было, меня в тот день вообще не было, я спал!

– В какой день, Турок? – спросил Иванов. – В какой день‑то?

Турок осекся, ошалело посмотрел по сторонам; сержант встал на изготовку, на случай, если ему придет в голову раскроить себе череп об угол стола.

– Слышал я о том, что кого‑то на лавочке замочили, – окончательно сник Турок. – Только про то, что это его ручка, ей‑Богу, не знал!..

– Не божись, а то до утра не доживешь, – посоветовал Филимонов. – Если не покажешь мне завтра пацана – поедешь в Лефортово. Понял? Там проверят, где ты в «тот день» был и с кем спал.

Каменев кивнул Иванову.

– Увести, – приказал следователь.

– Встать! Выходи!..

Как только за конвоиром затворилась дверь, Иванов скомкал листок, на котором «под диктовку» писал: «Буря мглою небо кроет, Вихри снежные крутя, То как зверь она завоет, То заплачет, как дитя…»

– Ну, Коля, – посмотрел на Филимонова Каменев, – найдешь пацана – считай, что место сторожа в «Шерифе» за тобой зарезервировано!

ГЛАВА 34

Решетников в это время находился на берегу Пахры в сорока трех километрах от Москвы, в революционном городке Подольске.

Дом, где жила Люсьена Воронова, он нашел достаточно быстро, но хозяйку не застал. Соседка Вороновой сказала, что она в церкви, и это немало удивило Решетникова. Он не знал жертву Богдановича в лицо, иначе бы встретил ее после службы, а потому отправился колесить по Подольску, не столько рассматривая достопримечательности, сколько (в который уже раз!) вслушиваясь в допрос, учиненный Кокориным директору «Моспродуктсервиса»; голоса их почти беспрестанно звучали из магнитофона в салоне «Жигулей»: ГОЛОС КОКОРИНА: «Поезда – это ваша слабость?» ГОЛОС БОГДАНОВИЧА: «Нет, моя слабость – самолеты.