тут же последовал ее примеру - я согнулся так, что пальцы  левой  руки

достали до земли, сгорбился и даже скособочил лицо.

   - Ты всех возьмешь, Пронин, - сказала  толстая  женщина  в  меховой

одежде, - нам же тоже рабсила нужна.

   - Лишнего не возьму, Марья Кузьминична,  -  сказал  Пронин  голосом

сытого человека.

   Он как раз  дошел  до  меня  и  внимательно  посмотрел.  От  страха

разоблачения меня шатнуло.

   - Ну и рожа, - сказал Пронин, скривившись от отвращения. Мне  бы  в

тот момент возликовать, что он меня не разоблачил, но почему-то  слова

его,  а  тем  более  тон,  которым  они  были  произнесены,  настолько

возмутили меня, что я выпрямился и принял было гордую позу, но на  мое

счастье Пронин уже проследовал дальше. Зато мое движение  не  укрылось

от толстой Марии Кузьминичны, и она быстро сказала:

   - Этот - мне.

   Я снова перекосился: женщина потянула меня за  локоть,  а  один  из

милиционеров, желая оказать женщине содействие,  так  дернул  меня  за

руку, что я вылетел из ряда и отбежал, ковыляя, в сторону.

   Процедура  отбора  людей  прошла  так  быстро,  что  я   не   успел

опомниться, как все мы стояли тремя кучками. Наибольшая, состоявшая из

молодых  мужчин  и  здоровых  людей  иного  возраста,  была   отобрана

Прониным, была еще одна группа - в нее попали я и беззубая женщина, мы

стали  собственностью  женщины  Марии  Кузьминичны.   Третья   группа,

состоявшая из инвалидов и стариков, осталась как бы  невостребованной,

но именно эти люди покинули загон раньше всех - черная машина  въехала

внутрь, милиционеры помогали инвалидам и старикам  забираться  в  нее,

потом сзади поднялась решетка, и последнее,  что  я  увидел,  -  белые

пальцы, вцепившиеся в прутья и исполосованные решетками лица.

   - Их куда? - спросил я беззубую женщину. Я хотел спросить о нас,  о

себе, но не  посмел,  поэтому  спросил  о  стариках,  как  бы  идя  от

противного.

   - Им кранты, - сказала  беззубая  женщина.  Лицо  ее,  от  века  до

подбородка, прорезал узкий шрам.

   - Что это значит?

   - А это значит, что на мыло.

   Меня покоробил такой цинизм, но тем не менее я понимал, что  судьба

этих существ незавидна.

   Мария Кузьминична подошла к нам и оглядела наше  воинство,  которое

радости у нее не вызвало.

   - И где же вас таких изготовляют, - сказала она печально. -  Пользы

от вас - кот наплакал.

   - Не годятся, не брала бы, - сказал стоявший рядом  с  ней  наглого

вида лысый, несмотря на молодость, человек.

   - На дармовщинку почему не взять.

   После некоторой паузы она сказала мне:

   - Можешь выпрямиться, ты уже мой.

   Я понял, что мой наивный обман разоблачен,  но  сержант  и  бородач

стояли еще так близко, что я не посмел распрямиться.

   Так как я колебался, лысый  помощник  Марии  Кузьминичны  незаметно

подобрался ко мне и так ударил по согнутой ноге, что я  подпрыгнул  от

боли и, конечно же, вынужден был выпрямиться.