Я киваю в ответ.

— А ты что будешь дальше делать? — спрашивает Лео.

Это вопрос пока риторический, но я решаю все-таки от¬ветить на него, причем абсолютно искренне:

— Просто не представляю.

Лео смотрит на меня, удивленно приподняв брови, слов¬но понимает, что я сейчас переживаю, что именно хочу этим сказать. Ведь, в конце концов, мы с ним оба сейчас нахо¬димся почти в одинаковой ситуации.

Глава 33

Через час, поболтав еще немного о пустяках и допив кофе, мы с Лео садимся в абсолютно пустой вагон метро и едем на самую южную оконечность Бруклина. Оба делаем вид, что настроены на работу. Несмотря на это, я постоянно ощущаю легкое напряжение в общении. Мы явно больше, чем просто коллеги, мы понимаем друг друга с полуслова, и чем меньше говорим, тем сильнее чувствуем друг друга.

Я сосредоточенно считаю, сколько еще остановок до стан¬ции «Стиллуэлл-авеню». Похоже, нам еще, по меньшей мере, час трястись в метро. Некоторое время Лео перешнуровыва¬ет кроссовки, потом выпрямляется, с сомнением смотрит на меня и спрашивает:

— Неужели ты и вправду никогда не была на Кони-Ай¬ленде?

— Нет. Но место настолько знакомо по фильмам и фо¬тографиям, что мне кажется, я его хорошо знаю...

— Ну, таких мест сколько угодно.

— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я, как всегда заинтригованная разговором с Лео, сколь бы отдаленное от¬ношение он не имел к миру наших чувств.

— Вот, скажем, Стонхендж... Кому вообще придет в го¬лову поехать туда после стольких виденных фотографий? Что там делать? Подумаешь, каменные глыбы стоят в чистом поле, ничего особенного.

Такая аналогия меня веселит, но я решаю перейти к делу.

— Кстати, а твоя статья еще не готова?

— Почти, осталось только немного откорректировать.

— А о чем она?

— Если вкратце, то это репортаж о старом и новом об¬лике Кони-Айленда. О конфликте между ними. О тех неиз¬бежных процессах, которые там происходят.

Я бросаю на него полный изумления взгляд, вдруг осо¬знав, что для человека, который постарался убедить всех — и в том числе себя — в исключительно рабочем характере этой поездки, я подозрительно мало знаю о статье, которую будут иллюстрировать мои снимки.

— Какие процессы?

Лео достает из сумки флайер с изображением пляжа Кони-Айленда.

— Суть в том, что крупный застройщик выкупил де¬сять акров территории парка аттракционов и собирается вбухать два миллиарда долларов в развитие инфраструктуры — построить отели-небоскребы, жилые многоэтажки и все такое. Некоторые считают, что это как раз то, что нужно. Ну, знаешь, все эти разговоры про новую жизнь старых районов...

— А остальные?

— Остальные смотрят на происходящее философски. Они обеспокоены тем, что такое грандиозное строительство может в конце концов привести к трагедии Кони-Айлен¬да: местные жители больше не смогут здесь оставаться; сте¬реотипный образ этого места будет разрушен; малый биз¬нес постепенно будет вытеснен. Словом, наступит крах зна¬менитой пятицентовой империи со всем ее старомодным китчем.

— Пятицентовой империи? — переспрашиваю я.

Между тем наш поезд останавливается на станции «Куинсборо-Плаза». Двери вагона открываются, пассажиры за¬ходят, смотрят на нас, но рядом с нами никто почему-то не садится.

— Когда-то добраться до Кони-Айленда на метро можно было всего за пять центов. Катание на аттракционах тоже сто¬ило пять центов. Даже хот-доги, и те обходились в пять цен¬тов. Это поначалу Кони-Айленд считался дорогим курортом, а потом очень быстро превратился в место отдыха простых работяг.