— Я буду то же, что и ты.

— Нам, пожалуйста, два хот-дога с сыром, картошку фри и темное пиво.

— То, что доктор прописал, — говорю я, вспоминая, как любит Лео такое пиво.

Лео расплачивается, берет салфетки, горчицу и кетчуп. Мы садимся за столик у окна, и на улице тут же начинается дождь.

— Как мы вовремя, — замечает Лео.

Я смотрю на него и думаю об Энди: муж всегда за своим письменным столом, в строгом пиджаке, при галстуке. Уди¬вительно, до какой степени различны эти два мира — забе¬галовка в Бруклине и роскошный офис юридической фир¬мы в Бакхеде. Еще больше поражает контраст между Энди и Лео — я так по-разному чувствую себя с каждым из них.

— Да нет, не вовремя, — говорю я, выдерживая его взгляд.

Лео удивленно смотрит на меня, оторвавшись от хрус¬тящей картошки. Потом берет картофельную соломку и тычет в меня.

— А все ты.

— Нет, ты, — говорю я.

— И ты, — повторяет он, на этот раз более серьезно.

Раньше мы с Лео часто перекидывались такими вот ко¬роткими, неполными фразами, бессмысленными, с точки зрения окружающих, но вполне понятными для нас. Я ни¬когда не могла так общаться с Энди, который всегда по¬дробно описывает все свои чувства и мысли. И вот уже в тысячный раз, я прихожу к выводу, что не могу выбрать, кто из этих двоих лучше, а кто хуже. Просто они совсем разные.

Мы дожевываем хот-доги и не долго думая, выходим под дождь, гуляем по пустынным улицам. Лео держит надо мной зонт, а я фотографирую все вокруг: неработающие аттрак¬ционы — знаменитый «Циклон» и легендарное колесо обо-зрения, карусели и горки, — а еще баскетбольную площад¬ку, кучи мусора, всевозможные магазинчики...

— Мясник, аптекарь, портной, пекарь... Прямо как в дет¬ской считалке, — замечаю я.

— Да уж, сюда бы еще свечника и печника, — добавля¬ет Лео.

Я посмеиваюсь и замечаю двух девочек-подростков, вни¬мательно рассматривающих прайс-лист салона тату.

— Ах, мне эта орхидея так нравится, я просто тащу-у-усь!

— А мне — вон та бабочка, хочу такую на плече, но что¬бы была не черная, а фиолетовая.

Я фотографирую и их тоже, а в голове постоянно кру¬тится одна и та же мысль: «Не надо, не надо... Ни в коем случае не надо делать то, о чем потом пожалеешь».

На Кони-Айленд опускается серый вечер — сеанс съем¬ки можно считать законченным и вполне состоявшимся. Небо проясняется — должно быть, ночь будет безоблач¬ной, по-осеннему прохладной и свежей. Мы с Лео — про¬мокшие, усталые, продрогшие до костей — садимся на скамейку, совсем рядышком. Лео словно невзначай об¬нимает меня за плечи, как бы по-дружески и в то же вре¬мя очень нежно. Я с трудом преодолеваю соблазн поло¬жить голову ему на плечо. Закрываю глаза и думаю, что решительно не в силах разобраться в собственных чув¬ствах. Если бы только я могла выбрать между Лео и Энди! Но все слишком непросто и запутанно — наверное, в сер¬дечных делах всегда так.

— О чем задумалась? — спрашивает Лео.

Я чувствую его теплое дыхание на своих волосах.

— Да так, подумала вдруг о том, что ты все-таки хотел ко мне вернуться, — говорю я, надеясь, что вместе нам будет легче разобраться в наших отношениях.

Лео снова вздыхает. На этот раз его вздох согревает мне шею. По телу пробегает легкая дрожь.

— Жаль, я не знала.

— Да, жаль... Я и не догадывался, что все могло сложиться по-другому.

— Все сложилось бы совсем по-другому, — заявляю я и чувствую, как меня накрывает волной раскаяния и грусти, вины и желания.

— Все еще может сложиться по-другому.