— Где именно?

— В Куинсе, — виновато отвечаю я.

— Эллен, — настойчиво спрашивает она, — где ты?

— У Лео дома... Мы только что вернулись со съемок. Ну, на Кони-Айленде, помнишь, я говорила? — тараторю я и сама не понимаю, зачем мне юлить перед сестрой — ведь она всегда была на моей стороне. Даже прежде, чем эта са¬мая сторона образовалась.

— Что происходит? — Сюзанна, кажется, потеряла тер¬пение.

— Ничего, — отвечаю я. Мой тон, видимо, так красно¬речив, что сестра понимает все сразу же.

— Вы целовались? — Вопрос слишком прямолинеен даже для Сюзанны.

Я молчу. Пусть проявит интуицию. И она проявляет:

— Ты что, спала с ним?

— Нет, — отвечаю я. В голосе недостает возмущения, ведь такая перспектива была мне близка в последние дни, часы, минуты.

— Но ты с ним целовалась! — Сестра не спрашивает, а утверждает, и это все ставит на свои места: и влечение к Лео, и неверность по отношению к Энди.

Мой брак висит на волоске.

— Тебе нужно по-быстрому уходить оттуда, — говорит Сю¬занна настойчиво и серьезно. — Уходи немедленно, слышишь?

— Сюзанна, почему? Нет, — говорю я.

— Ты пожалеешь.

— Откуда тебе знать?

— Обязательно пожалеешь, Эллен... О Господи, я не хочу, чтоб ты страдала, раскаивалась!

Я думаю: «Единственное, в чем раскаиваюсь, так это в том, что позвонила тебе». Надо было вообще отключить мо¬бильный.

— Мы страшно поссорились с Энди. Все так плохо... — неохотно говорю я.

— Я знаю, как это тяжело, — терпеливо поддакивает Сю¬занна. — Но, Эллен, ты не представляешь, во что можешь влипнуть!

С этим не поспоришь, я и сама знаю, однако упрямо пе¬рехожу к глупой самозащите:

— Он ведь бросил меня, вчера вечером. Пошел, навер¬ное, к своей сестре, и...

— Нет, он не пошел к Марго. Он пошел в гостиницу... И позвонил твоей сестре.

Я мигаю в растерянности и смотрю на красный абажур до крапинок в глазах.

— Он что же, позвонил тебе? — наконец говорю я.

— Да, сразу же, из «Ритца», а потом еще раз, полчаса на¬зад... — Она умолкает, а я в уме заканчиваю ее предложе¬ние: «...когда ты целовалась с Лео».

— Что он сказал? — онемевшими губами говорю я.

— Он очень расстроен, Эллен... боится за тебя и хочет поговорить.

В голосе сестры нет осуждения, только искреннее бес¬покойство и печаль.

— Ничего он не хочет, — неуверенно возражаю я. — Он ни разу не позвонил.

— Он обиделся, Эл, очень обиделся. И беспокоится.

— Так и сказал?

— Ну, приблизительно.

— А ты?

Я не знаю, что хочу услышать в ответ.

— Посоветовала не волноваться. Сказала, что ты поеха¬ла в Нью-Йорк по работе, а не из-за Лео. И сказала, что нуж¬но доверять жене.

Разглядываю носки своих туфель, все еще мокрые после дождя. А если бы Энди не ушел из дома, не оставил на столе дурацкую записку? Как бы тогда развивались события?

— Слушай, Эл, Энди не идеален, вовсе нет. И тебе пре¬красно известно мое отношение к этой выскочке Марго, ко¬торая все знает, видите ли, лучше всех! Простить ей не могу, что она не сказала тебе, что Лео приходил. Но...

— Что «но»?

— Они — твоя семья. Знаешь, как хорошо иметь семью...

Да, верно, папа теперь погружен в дела Шэрон и ее детей; Винс никак не определится, все тянет, не делает Сюзанне предложения.