Да, верно, папа теперь погружен в дела Шэрон и ее детей; Винс никак не определится, все тянет, не делает Сюзанне предложения. А мама... Что ж, я всегда думаю о маме.

— У меня и так есть семья... — говорю я. — Вы.

Мне становится неожиданно больно за них.

— Конечно, у тебя есть мы, — продолжает Сюзанна, — но ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Они ни в чем не делают различия между собой и тобой. Они считают тебя своей. Ты и правда одна из них.

Я закрываю глаза и вспоминаю, как мистер Грэм гово¬рил тост на нашей свадьбе и растрогал всех до слез; как Стел¬ла всегда обращается со мной как с родной дочерью, а Мар¬го считала меня сестрой даже до того, как мы породнились.

— Ты хочешь от всего отказаться? — спрашивает Сю¬занна. — Даже от Энди?

— Не знаю, — шепчу я. Реальность вдруг выступает во всей своей пугающей неизвестности. А я не хочу принимать решения под влиянием страха.

После долгой паузы Сюзанна говорит:

— Послушай, ты его любишь?

Трудно понять, кого она имеет в виду — Энди или Лео, — но я все равно отвечаю «да».

— Тогда не делай этого, — советует она.

Определенно она про Энди.

— Сюзанна, — умоляюще говорю я, бросив взгляд в сто¬рону Лео, — все так непросто!

— Ошибаешься, — обрывает меня сестра. — Все очень просто, Эл.

Глава 35

После звонка Сюзанны вся чудовищность ситуации об¬рушивается на меня в полную силу. Растерянная и опусто¬шенная, я сижу на диване, обхватив руками бесполезную го¬лову, в которой все перепуталось. Лео только что вышел из спальни и стоит надо мной, не зная, что делать. Ясно одно — что бы я сейчас ни предприняла, доводы Сюзанны совер¬шенно ошеломили меня, и возврата к волшебному мигу нет. О том, чтобы начать с того места, где мы закончили, и речи быть не может. Лео безошибочно угадывает смену настрое¬ния и несмело опускается на диван рядом со мной.

— Что случилось? — спрашивает он с озабоченным ви¬дом и легонько касается моего колена.

— Не знаю, — говорю я. В ушах звучат настойчивые на¬ставления сестры, но я не спешу им следовать. — Я сама не знаю, что делаю...

— Да, все непросто, — вздыхает Лео. — Эллен, знаешь, жаль, что...

Я испытующе смотрю на него — почему ему «жаль»? — и прихожу к выводу, что он не прощения просит, а выража¬ет сочувствие, как принято в ситуациях, например, смерти, развода или болезни. Другими словами, он догадывается, что в моей жизни случилось несчастье, но не видит своей вины — ни в том, что мы целовались, ни в том, что продол¬жает испытывать ко мне влечение. О себе я пока не могу сказать того же — еще не разобралась, — но киваю Лео в знак признательности.

«А ведь Сюзанна ничего не спросила про Лео, ни сло¬вом не обмолвилась», — думаю я, и вдруг, неожиданно для меня самой, с языка слетает вопрос:

— Как ты думаешь — у нас с тобой получилось бы?

Лео смотрит удивленно и немного обиженно, заметив это «бы».

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, если бы мы опять... сошлись, мы так и были бы вместе?

— Навсегда?

Его интонация говорит сама за себя: он не хочет думать о «навсегда». Как и раньше не хотел.

А вот я — хочу.

— Да.

Мне по-прежнему хочется стабильности: семьи, детей — всего того, что — навсегда.

— Кто знает? — рассеянно отвечает Лео, будто решает отвлеченный философский вопрос.

Вспоминаю, как мы расстались. Потом мысли переска¬кивают к совсем недавнему разрыву с Лео — неужели сцена¬рий тот же?

Самым небрежным тоном, на какой способна, я говорю:

— Почему вы с Кэрол расстались?

— Я же тебе говорил утром, — отвечает он.