– Здорово вас подлечили, – первым начал я. – Чем поили, кормили страдальца? Заграничным аспирином пользовали?

Любаша ограничилась пожатием полными плечами и малопонятным фырканьем. Это у нее здорово получается: губы едва раздвигаются, показывая зубки, язычок занимает место между ними и – фррр!

Неважно, чем лечили, главное – вылечили, – недовольно пробурчал Тихон и повернулся к девушке: – Любопытство – большой порок… Шла бы ты, Люба Любава, в магазин, что ли. Мяса купи, пельменей наворочай погуще. А мы с «извозчиком» обсудим за это время чисто мужские дела.

– Холодильник полон жратвы, а тебе все мало… Сказал бы – уйди, не мешай, так нет, пельмени выдумал… Я почитаю в соседней комнате, понадоблюсь – кликнешь.

– Почитай, поваляйся, но только не мельтеши перед глазами! – жестко вымолвил Тихон. – Пора бы усвоить – не выношу подслушивания да подглядывания!

Уколов меня насмешливым взглядом, девушка поднялась, крутнулась перед зеркалом и ушла.

– Ты, небось, по прежнему думаешь, что связался с грабителями? Я уже говорил – выбрось из головы. Усвой: мы с Владькой – бизнесмены.

– Ничего я не думаю…

– Вот это зря. В наше время ох как нужно думать… Хочешь, отгадаю все твои сомнения?

– Хочу…

– Прежде всего, ты опасаешься познакомиться… с радиацией. Думаешь, что мы тогда везли из Москвы… черта без свинцовой упаковки. Скажешь, не так? Т а к! – стукнул Тихон кулаком по подлокотнику кресла. – Хочешь, объясню, откуда узнал? – Я молча кивнул. – В газетке о похищении изотопа прочел: дескать, милиция ведет расследование. Второе: ты узнавал у Владьки о состоянии нашего с ним здоровья… К чему бы это, а? Ну, вот помараковал я, прикинул и решил… Знай, к тому грабежу мы не имеем ни малейшего отношения. Можешь не бегать к врачам, не доставать их признаниями.

– А пистолет? Тогда, перед постом ГАИ, помните? Зачем он, если все чисто и гладко?

– Я не сказал, что чисто. Одной коммерцией нынче не прожить, колбаской кусок хлеба не покроешь… Отгадываю дальше. Что, мол, за странная болезнь приключилась у Тихона? Кашлять на следующий же день перестал, сопли высохли… Тут твои сомнения понятны. Конечно, я придурялся. Честно признать побаивался ехать в ночь с тобой. И не только за себя – за тебя тоже. Заметили бы нас троих – кто выручит тебя из беды?

– Кстати, спасибо за выручку.

– Спасибочком тебе не отделаться. Милиция нынче подорожала – миллионы требует. Не дашь – протокол акт двигают в прокуратуру, там заводят уголовное дело. И все, спекся Николаи Чернов, будет хлебать на зоне баланду да чистить сапоги авторитетам… Вот и пришлось нам раскошелиться…

– Значит, паспорт и деньги у вас? – встрепенулся я. |

– Нет, милок говорок, паспорт твой у ментов. Для того, чтобы его выкупить, много нужно положить на лапу. Тебе штанов не хватит рассчитаться за освобождение и документы, К тому же, статейка грозит не шутейная, за торговлю наркотикам

не милуют.

– Какая торговля? Я не только не торговал, но даже не знал, что везу в портфеле. Думал – шмотки… И портфель тот не мой, а ваш с Владькой… Подсунули…

– А чем докажешь? Где факты фактики? Слова, они, будто листва на ветру – шевелится, шумит без толку. Свидетели требуются, справки справочки, видеосюжетики… Подсунули, говоришь? Кто, когда, где? Проверят, пальчики срисуют с портфеля, а там, кроме твоих, ничьих нет. Владька хитрюга в перчатках работал, следов не оставил… Вот и получается – листочки и ветру, а в протоколе – другое.