|
-- Теперь, кум, держи ухо востро! Как появится в народе газета... -- Я не про себя говорю. Меня и заарестуют -- не велика беда! Жена его подошла к столу и сказала: -- Уйди... Он встал, отошел в сторону и, глядя, как она накрывает на стол, с усмешкой заявил: -- Цена нашему брату -- пятачок пучок, да и то -- когда в пучке сотня... Матери вдруг стало жалко его -- он все больше нравился ей теперь. После речи она чувствовала себя отдохнувшей от грязной тяжести дня, была довольна собой и хотела всем доброго, хорошего. -- Неправильно вы судите, хозяин! -- сказала она. -- Не нужно человеку соглашаться с тем, как его ценят те люди, которым кроме крови его, ничего не надо. Вы должны сами себя оценить, изнутри, не для врагов, а для друзей... -- Какие у нас друзья? -- тихо воскликнул мужик. -- До первого куска... -- А я говорю -- есть друзья у народа... -- Есть, да -- не здесь, -- вот оно что! -- задумчиво отозвался Степан. -- А вы их здесь заведите. Степан подумал и тихо сказал: -- Н-да, надо бы... -- Садитесь за стол! -- пригласила Татьяна. За ужином Петр, подавленный речами матери и как будто растерявшийся, снова оживленно и быстро говорил: -- Вам, мамаша, для незаметности, так сказать, нужно выехать отсюда пораньше. И поезжайте вы на следующую станцию, а не в город, -- на почтовых поезжайте... -- Зачем? Я свезу, -- сказал Степан. -- Не надо! В случае чего -- спросят тебя -- ночевала? Ночевала. Куда девалась? Я отвез! Ага-а, ты отвез? Иди-ка в острог! Понял? А в острог торопиться зачем же? Всему свой черед, -- время придет -- и царь помрет, говорится. А тут просто -- ночевала, наняла лошадей, уехала! Мало ли кто ночует у кого? Село проезжее... -- Где это ты, Петр, бояться учился? -- насмешливо спросила Татьяна. -- Все надо знать, кума! -- ударив себя по колену, воскликнул Петр. -- Умей бояться, умей и смелым быть! Ты помнишь, как из-за этой газеты земский Ваганова трепал? Теперь Ваганова-то за большие деньги не уговоришь книгу в руки взять, да! Вы, мамаша, мне верьте, я на всякие штуки шельма острая, это очень всем известно. Книжки и бумажки я вам посею в лучшем виде, сколько угодно! Народ у нас, конечно, не очень грамотен и пуглив, ну, однако, время так поджимает бока, что человек поневоле глаза таращит -- в чем дело? А книжка ему совершенно просто отвечает: а вот в чем -- думай, соображай! Есть примеры, что неграмотный больше грамотного понимает, особенно ежели грамотный-то сытый! Я тут везде хожу, много вижу -- ничего! Жить можно, но требуется мозг и большая ловкость, чтобы сразу в лужу не сесть. Начальство -- оно тоже носом чувствует, что как будто холодком подуло от мужика -- улыбается он мало и совсем неласково, -- вообще отвыкать от начальства хочет! Намедни в Смоляково -- тут недалеко деревенька такая -- приехали подати выбивать, а мужики -- на дыбы да за колья! Становой прямо говорит: "Ах вы, сукины дети! Да ведь это -- против царя?!" Был там мужик один, Спивакин, он и скажи: "А ну вас к нехорошей матери с царем-то! Какой там царь, когда последнюю рубаху с плеч тащит?. |
