Вик прислушался. Из за двери и правда раздавались злой мужской голос и редкие всхлипы. Он тихо, чтобы не спугнуть говорившего, открыл дверь и выглянул в коридор.

Кто то высокий, одетый в черное стоял в углу, целиком загораживая собеседника спиной.

– Я тебе обещаю, что в моей группе тебя не будет, слышишь?! Мне совершенно наплевать на то, кто там пускает слюни на твою смазливую мордашку и тощие конечности, поняла?!

– Я пускаю, – ледяным голосом сообщил Вик, кладя руку мужчине на плечо.

Вик доставал ростом ему до плеча и был меньше его раза в полтора. Но это не умаляло его мрачной решимости, если потребуется. перевести конфликт в драку. Потому что Риша за спиной мужчины стояла, сжавшись и закрыв лицо рукавами. Вик слишком часто видел эту позу. И приходил в бешенство каждый раз, когда видел.

Мужчина смотрел на него сверху вниз, и в его глазах не было угрозы, только липкое, унизительное презрение. Фыркнув, словно оскорбленный кот, он повернулся к Рише, явно намереваясь сказать еще что то, но рядом с ней уже стоял Матвей. Он даже не успел переодеться, только стер грим. Он смотрел мрачно и тяжело, низко опустив голову.

Пожав плечами, мужчина, чье имя Вик так и не удосужился узнать, просто развернулся и вышел из зала, не оглянувшись. Почему то Вик чувствовал себя так, будто его только что унизили.

Но он не стал сосредотачиваться на этом ощущении. Вместо этого подошел к Рише и сжав ее запястья, заставил отвести руки от лица.

– Это не имеет никакого значения, ясно? – мягко спросил он, вытирая слезы с ее лица.

Она только неуверенно кивнула.

– Он прав, – неожиданно подал голос Матвей. – Все, что сказал этот человек – ложь. Я ничего не понимаю в искусстве, но, если бы меня спросили, что это такое, я бы ответил, что представляю твое лицо.

Риша, кажется, забыла, что только что была расстроена и напугана. Для Матвея это была неожиданно длинная и неожиданно поэтичная речь. Он вообще почти все время молчал, кажется, опасаясь слов и власти, которую они могут обрести.

Вик был удивлен не меньше подруги. Он чувствовал, как на его чувства накладывается сдержанное изумление Мартина.

– А почему… Почему Февраль? – неожиданно спросила Риша.

– В этот месяц родилась моя младшая сестра.

Он говорил эти слова со странной, несвойственной ему улыбкой. Но едва они прозвучали, как к лицу его вернулась былая безучастность. Коротко кивнув, Матвей вышел вслед за мужчиной в черном.

– А он сказал мне, что меня возьмут на прослушивание, – все еще не отойдя от шока, отстраненно сказала Риша.

– И этот замечательный человек…

– Сказал, чтобы я не приходила, потому что для меня здесь ничего нет. Но его просили передать, чтобы… чтобы я ждала вызова.

– Потрясающе, – искренне улыбнулся Вик и поцеловал ее.

На губах остался солоноватый привкус.

…

Эта весна напоминала затишье перед грозой. Вику казалось, что с его запястий соскользнули шелковые ленты, которые почти неощутимо, мягко управляли его движениями все эти месяцы. Когда Мари и ее театр исчезли из их жизни, дни наполнились каким то новым, простым и понятным смыслом.

Вик сказал Мартину о своем намерении поступать в медицинское училище. Мартин долго отговаривал и даже обещал саботировать поступление, но Вик чувствовал, как в нем теплится робкая надежда, что это исполнение хоть одной мечты может оказаться правдой. И ничто не могло заставить его отступиться.

Мартин начал готовиться. Вера достала откуда то целый ящик справочников и пособий. Вечера они проводили в библиотеке, и эти вечера были особенно уютными и немного грустными, потому что скоро им предстояла разлука.

Вик и не заметил, когда стал выше Веры.