— Послушай, Креслав, давай как два старых родовича поговорим. Хочешь, вы на эти три месяца можете этот институт своими людьми наполнить: преподаватели, охрана… Всё оплачу. Мне главное, чтобы с девочками всё было в порядке, чтобы все были живы, здоровы, чтобы их не мучили тут. Понимаешь? — голос Иосифа Дмитриевича стал совсем тихим.

— Понимаю, — кивнул Креслав, уже зная, что он поговорит с Гориславой, и та, скорее всего, согласится.

— С императрицей, — продолжил Светозаров, — я вопрос решу.

— Послушай, — проговорил Рарогов, — насчёт Гориславы я всё-таки не уверен. Не думаю, что она согласится, с учётом того, что у неё сейчас состояние здоровья тоже не восстановилось после атаки на Горный. Она не очень хорошо себя чувствует. Как ты знаешь, наверное, она лежала в коме. Поэтому сейчас ей вдали от капища находиться очень проблематично. Она в столицу-то приезжает на два-три дня, не больше. Потом снова к капищу.

— Креслав, вот сколько может! Хоть три дня в неделю, пожалуйста! Мне нужно время. У меня сейчас просто нет никого на примете, кто бы мог взять на себя эту задачу и держать язык за зубами.

— Хорошо, — вздохнул Рарогов. — Попробуем договориться. Потом скажешь, как императрица отреагировала.

— Нормально отреагирует, — ответил Иосиф Дмитриевич. — Это я тебе гарантирую. Ну и напоследок, — проговорил Светозаров, — у меня к тебе ещё один вопрос.

— Слушаю тебя, — ухмыльнулся Креслав, понимая, что подобные заходы совсем не предполагают последних вопросов.

— А скажи мне, пожалуйста, дорогой мой, какого хрена твои вечно весёлые находчивые юные курсанты, постоянно находящие приключения на собственную задницу, оказались вдруг в Институте благородных девиц? Мне ждать, что кто-то из вот тех вот бледных замотанных девочек в подоле принесёт какого-нибудь мини-Голицына или фон Адена?

— Бог с тобой, да ничего подобного, — хохотнул Рарогов. — У Голицына, было бы тебе известно, там сестра учится. А нашу Аду императрица сама направляла в этот институт. Но у нас традиции, Виктору её пришлось под крыло брать. На зельеварение её отдали, а у неё там, понимаешь, магия проснулась. Ада — девочка упёртая, умудрилась на боевой факультет поступить на общих основаниях. Однако после прорыва в академии мы с Гориславой для очистки совести решили посмотреть, как живут девочки в Институте благородных девиц, и дать внучке выбор.

— То есть и Горислава здесь была, — понял Светозаров.

— Ну да, приезжала, посмотрела, как они здесь живут, для того чтобы сравнить, ну и чтобы правнучка сама выбрала: то ли в академию, где периодически прорывы демонов, или всё-таки пойти по пути домашнего быта и хранительницы очага, как настоящая женщина. Мы просто дали нашей Аде выбор. Точнее, хотели дать. А когда увидели, что тут происходит, уже было не до выбора. Дальше рванули к вам рассказывать.

— Ну, допустим, — проговорил Светозаров и прищурился. — Но я всё-таки подозреваю, что дело не только в этом.

— Ну, конечно, — хохотнул Рарогов, — ты же проницательный маг. Не зря занимаешь место главы имперской безопасности. Разумеется, не только в этом дело.

— Тогда, — Иосиф Дмитриевич вздохнул, потирая пальцами виски, и посмотрел на своего собеседника. — Рассказывай начистоту. Такая услуга, какую ты нам оказал, как понимаешь, дорогого стоит. Репутацию нам могли подмочить основательно. Поэтому благодарность и уважение. Это не всё, что я могу за это дать, но готов отплатить более серьёзной монетой.

— Дело в том, — ответил Креслав, откинувшись на спинку сиденья в экипаже, — что в этом же Институте благородных девиц обучается некая Ярослава Медведева.