-  Гэлронд, - чуть поклонился он и усмехнулся. - Да, я уже иду. Только - вот уж не думал, что чернокнижник из двоих предпочтет оставить в живых эльфа.

    С некоторой долей сомнения Valle прислушался к себе и очень легко выяснил причину. А в том дело, остроухий стервец, что ты, конечно, преступник, но в отличие от все еще закованного в кандалы человека - не мерзавец. Уж с тем водить знакомство зазорно даже порядочному чернокнижнику.

    Поглазев, как Гэлронд осторожно и чуть неуверенно разминается у раскиданного ошметьями Брена, он оказался не в силах вынести этого зрелища. Отвернувшись, несколько мигов смотрел на двоих магов в бесформенных плащах Тайной Палаты, что-то вымерявших в пентаграмме, а затем подошел к капитану.

    Тот встретил его с несколько кислым видом.

    -  Да вот, ваша светлость, выходит - проспорил я десять цехинов Берковичу. Он утверждал, что вы выберете остроухого. А я отчего-то был уверен, что к этому племени у вас ненависть лютая.

    -  Не то, чтобы ненависть, - пожал плечами Valle, - Но и любви особой не питаю. В общем-то, мне все равно. Гном ты или пейсастый ювелир из лавки, эльф или зеленый в розовую крапушку лунный призрак - главное, чтоб человек хороший был.

    Капитан зачем-то посмотрел на чуть размытую влажным воздухом луну, и неуверенно кивнул. Вздохнул, помялся немного.

    -  А с этим что делать? - кивнул он в сторону понурившегося арестанта. - Не вести же обратно в подвалы - про то мне начальник намекнул явственно.

    Что ж, Беркович прав. Так или иначе, но решать надо. Куда такого подонка? Верно, только в расход и пустить. А с другой стороны, разве искупит смерть грехи его? Да ничуть.

    А посему чернокнижник ближе шагнул к неподвижно стоящему человеку и негромко, раздельно произнес:

    -  Выбирай - смерть, причем без посмертия, или же забытье, а потом до конца жизни на моей магической удавке.

    Выбор, если кто не знает, весьма и весьма непростой. Ну, смерть она и в Хараде смерть, даже окончательная. А вот забытье… так в просторечии называют самую страшную и странную меру наказания для преступника. Несколько сильных магов, объединив силы в круг, с согласия казнимого могут вышибить его дух вон - словно мяч с поля хорошим ударом биты. Но только с его согласия, ибо против воли сделать это не мог бы и большой Совет Магов, уж больно крепко душа держится за тело. Проще убить. А что остается - да только тело и остается. Пускающий пузыри и ходящий под себя великовозрастный младенец.

    Можно, конечно, потом напихать в пустоту и знание Общего языка, и основные сведения из нашей жизни - да только когда такой еще полноценным человеком станет… Да и кое-что из старой натуры потом немного проявится, но уж не в той мере, что сызначала было. Так что таких хоть и не отпускали потом на свободу, но все же согласитесь, что уехать в глухомань на поселение всяко лучше, чем исчезнуть - совсем и навсегда. Конечно, от прежнего человеческого я не оставалось и следа, но преступившим закон магам давали такую возможность - прожить еще немного, пусть и другим, но хотя бы отчасти исправить содеянное зло.

    Люто сверкнул глазами исподлобья плененный целитель, да только молодого чернокнижника взглядом не прошибить. Не тот уже наивный и восторженный юноша, что раньше. И не приведи боги кому через такие испытания пройти.

    -  Да что тут скажешь, - арестованный поморщился и звякнул кандалами. - Хоть какая, но жизнь все ж милее…

    -  Громче, - не чувствуя в этот миг ничего, кроме брезгливости и гудящей с устатку головы, потребовал молодой барон.