– Он сейчас убежит куда‑нибудь не туда, – недовольно пробурчал командир. – Идем?

– Идем, – согласился Шумов. За ним вышел я и под руку вел Тамару. Если ДК наблюдал за нами, он, должно быть, чертыхнулся и проворчал: «Надо же, на этот раз он не соврал...»

Я‑то не соврал. А вот ДК отводил своих людей как‑то странновато. Мы с Тамарой прошли от дверей склада метров десять‑двенадцать, когда что‑то вдруг громко щелкнуло. И что‑то изменилось вокруг. Я не понял, в чем дело, и Тамара не поняла. Мы с ней застыли, как пара идиотов, изумленно глядя, как стремительно валятся на асфальт Шумов и командир орловских людей. Потом загрохотала самая настоящая автоматная очередь, и Тамара завопила от ужаса и присела на корточки, а я почему‑то все стоял... И поэтому я первым увидел человека, который бежал к нам от машин, отчаянно маша рукой. Левой.

– Стоп, стоп! – орал он. – Перестаньте стрелять!

Только тут я понял, что из автомата палил по сторонам командир орловской безопасности. После криков ДК он стрелять перестал, но ствол держал направленным точно на моего дядю.

– Перестаньте стрелять, – ДК перешел на шаг. – Случайный выстрел... У одного из моих нервы не выдержали...

Оказывается, тот щелчок был выстрел. Оказывается, у снайперов тоже есть нервы. Интересно, в кого же целился этот неврастеник.

Взгляд ДК упал на синий плащ Тамары. Глаза его были в этот момент тусклыми и усталыми.

– Не лучшее место для встречи, – пробормотал он Тамаре. – И не лучшие обстоятельства...

Тамара ничего не сказала ему, демонстративно взяв меня под руку. ДК, увидев этот жест, понимающе кивнул, отступил на шаг и заложил руки за спину. Теперь и он был спокоен.

– Больше никто стрелять не будет, – пообещал ДК. – Можете спокойно уходить.

– Конечно, больше стрелять не будут, – сказал кто‑то в ответ. – Потому что было достаточно и одного выстрела.

– В каком смысле? – нахмурился ДК.

– В прямом, – Шумов поднялся и отошел немного в сторону, чтобы было видно тело на асфальте. Хруст лежал ничком, и вокруг его головы медленно расплывался темный нимб. – Больше никого убивать не надо, потому что только Хруст знал правду.

– Какую еще правду? – заинтересовался ДК.

– Он все пугал нас большими людьми, которые стоят за ним... Теперь вряд ли кто‑то сможет узнать, кого имел в виду Хруст. Кто давал ему наводку.

– Видимо, та самая Барыня, – сказал ДК. – Кстати, я не имею к ней никакого отношения. Я не занимаюсь охраной интересов человека, который проживает за пределами страны. Кажется, она даже отказалась от российского гражданства.

– Мне плевать на ее гражданство. Я знаю, что, как только вашему племяннику позвонили домой насчет пятикомнатной квартиры на Чайковского, эта информация тут же оказалась у Хруста, и он поехал брать Мухина. Что, Хруст занимался прослушиванием телефонных линий? Он не был настолько крут. Прослушиванием линий, как известно, занимаются спецслужбы. И вывод напрашивается сам собой.

ДК отнесся к словам Шумова спокойно. Он лишь чуть повернул голову в сторону машин, будто сожалея, что слишком рано велел своим людям грузиться.

– Зачем мне прослушивать собственного племянника? Это какой‑то бред...

Шумов засмеялся. А ДК терпеливо ждал, когда смех закончится. Все это выглядело вполне миролюбиво, но только командир орловской безопасности не убирал пальцев с курка, а Тамара мелкими шажками отошла мне за спину. Что‑то было в холодном ночном воздухе, что‑то угрожающее и зловещее.