Последняя фраза адресовалась мне, и возразить я в принципе ничего не мог. Можно было свалить все на Гиви Хромого, который порекомендовал мне нанести визит бывшему частному сыщику, но я подумал, что Гиви – не тот человек, на которого стоит переводить стрелки. Я промолчал, помогая уложить тело в сером плаще на старую ковровую дорожку.

– Хотя и они сами не без греха, – добавил Шумов. – Тоже мне, охотнички! Вылезли на лестничную площадку, треплются да еще курят! И так три часа кряду. Нужно быть круглым идиотом вроде тебя, чтобы не заметить этих болванов.

– Все у тебя идиоты, только ты один в белом, – ответил я.

– По крайней мере, ты меня не заметил. И они не заметили. Они тебя ждали, я тебя ждал, мы были на одном этаже, и они меня не засекли. А я весь их треп до последнего слова слышал.

– Это как же?

– А вот места надо знать, – самодовольно сказал Шумов. – Специальные места для засады.

Я принюхался к его куртке и предположил:

– Это возле мусоропровода, что ли?

– Парень не так безнадежен, как кажется, – проворчал Шумов. – Мусоропровод – это самое то. Меня один раз подловили вот так же, отдубасили за милую душу... С тех пор я пасу своих жертв возле мусоропровода, только так.

– Кто жертва‑то? – спросил я, потом посмотрел на тело у себя под ногами и понял, что вопрос немного глуповатый. Шумов и так был обо мне не слишком высокого мнения, поэтому я срочно добавил два других вопроса, поумнее: – И зачем это я тебе понадобился посреди ночи? И почему ты сказал, что они облажались три раза за сутки? Я пока насчитал только два – возле твоей дачи и сейчас, на лестничной площадке...

– Конечно, мы можем поговорить обо всех интересных вопросах, – кивнул Шумов, присматриваясь к куче старого хлама, лежавшей в дальнем углу лоджии. – Но вот этот товарищ в сером ждать не будет, он скоро начнет разлагаться. И вообще, приличные люди не держат трупы на лоджии, они стараются от них как можно скорее избавиться. Желательно ночью, чтобы никто не видел. Сейчас еще ночь, хотя до рассвета осталось всего ничего. Хочешь решить проблему с телом сейчас? Или сам ею займешься днем, после обеда, отдохнув, выспавшись и надев чистые носки?

– А что ты посоветуешь мне как специалист?

– Бери вон тот мешок, а потом вон те веревки... Потом заворачивай ноги в мешок. Теперь – веревки. А теперь бери его за ноги. Он аккуратно упакован и готов к транспортировке.

– А если мы кого‑то встретим на лестнице? – опасливо поинтересовался я.

– Мы никого не встретим на лестнице, – уверенно сказал Шумов.

– Мы поедем на лифте?

– Мы не поедем на лифте, – сказал Шумов и решительно раскрыл раму, потом высунулся наружу, посмотрел вниз и удовлетворенно отметил. – Кажется, никого...

– Не понял, – сказал я.

– И, кажется, пройдет, – Шумов рывком поднял тело за плечи, а потом просунул его головой вперед – в оконный проем, откуда тянуло ночной свежестью. Еще там бледнело небо, где‑то далеко шуршали по асфальту машины... Про такое говорят – город жил своей обычной жизнью. И не подозревал, что сейчас на него вывалят с балкона труп.

– Толкай! – скомандовал Шумов.

– А? – растерянно уставился я на него. Я уж и бутылки‑то давно с лоджии вниз не швырял, прошло с возрастом...

Но прежде чем я успел все это объяснить Шумову, тот выхватил ноги покойника у меня из рук, и через секунду завернутое в ковровую дорожку и всевозможные тряпки тело полетело с лоджии вниз.