Пригодились также и слесарные инструменты, оставленные рабочими возле дверей. Шумов лупил молотком по конечностям, которые пытались протиснуться в дверной проем, а когда молоток из руки вырвали, в ход пошли плоскогубцы и даже небольшой ящик с гвоздями. Но самой полезной вещью оказался монтажный пистолет – Шумов пальнул пару раз за порог и, судя по яростному мату, в кого‑то попал. Нападающие отхлынули от двери, Шумов кинулся на второй этаж, схватил милый сердцу дробовик, выскочил на балкон и устроил незваным гостям веселую жизнь.

– Странно, но они не стреляли в ответ, – пожал плечами Шумов, прихлебывая несладкий чай. – Они просто слиняли.

Я вспомнил свои вчерашние рассуждения и высказал мнение, что им был нужен не труп Шумова, а Шумов живой, способный отвечать на вопросы. Ведь и меня они не тронули поначалу, проследив лишь весь мой путь от городской квартиры до шумовской дачи.

– А ножичком, получается, пугали? – посмотрел Шумов на свой испорченный свитер. – Ну‑ну. То есть не такие уж они и лохи. То есть они хотят что‑то понять. Они хотят проследить какие‑то связи. Они следили за тобой и вышли на меня. И они подумали, что я именно тот, кто им нужен. Поэтому вломились посреди ночи. Но это же очередная лажа, – Шумов усмехнулся краем рта, но веселья в его глазах не было. – Я не тот, кто им нужен. Я не в курсе этих дел. Но они этого еще не поняли.

– Может, и я не тот, кто им нужен? – предположил я. – Может, они и насчет меня ошибаются?

– Может быть, – согласился Шумов. – Но лучше, если ты объяснишь им их ошибки по телефону. Или в письменной форме. Я уже сказал тебе: они имеют плохую привычку возвращаться, и если их ночью торчало в засаде двое, вернутся они целым взводом, и вернутся очень злые. Лично я не собираюсь их дожидаться.

Я встал с дивана. Все эти разговоры про пивную бутылку в заднице... Все эти пистолетные стволы между лопаток... Треугольный, может быть, и ошибается на мой счет, но ведь он может понять это слишком поздно. Поздно для меня.

– Сматываемся, – решительно предложил я Шумову. Тот согласно кивнул.

– У тебя есть машина? – спросил он.

– У меня нет машины, – признался я, но через пару секунд вспомнил. – Хотя... Есть у меня машина. Она, в принципе, не моя, она того человека, которого убили...

– Того человека, которого искал в гостинице Треугольный? – уточнил Шумов. – Того человека, который кинул Тыкву? Мне заранее не нравится эта машина, но другой у нас нет...

Уже в дверях Шумов спохватился и стал набирать какой‑то телефонный номер.

– Хозяйке дачи надо позвонить, – пояснил он. – Поставить ее в курс дела. А то ведь там все разгромлено. Как Мамай прошел. То есть не Мамай, а Треугольный, как ты его называешь. На самом деле его зовут Хруст.

– Откуда ты знаешь? – удивился я.

– От верблюда, – ответил Шумов, вслушиваясь в гудки. – Я же говорю – сидел за мусоропроводом и слушал каждое слово этих двоих козлов. Их шефа зовут Хруст. Сдается мне, это и есть Треугольный. Черт...

– Что такое?

– Не берет трубку, – обеспокоенно проговорил Шумов. – Хотя она могла уже выехать из дома, а в офис еще не приехать. Перезвоню попозже.

Мы вышли из квартиры. Шумов внимательно осмотрел лестничную площадку, обнаружил несколько капель крови на ступенях и вытер их носовым платком.

– А может, – сказал я, – нужно было просто оставить тело здесь? Менты бы подумали: «Какой дурак будет убивать под дверями собственной квартиры?»

– Мысль неплохая, – оценил Шумов.