Но остановить Пигаль было невозможно.

– Оузат? Абеназа? Саладин? Как же его звали? – Она глубоко задумалась. – Так и кгутится на языке…

– Йувбинад? – предположила графиня.

– Пгекгати, Эшби, – резко бросила Пигаль. – Ты не понимаешь. Этто любовь. Я должна его получить.

– Должна, должна, должна. Ты всегда все «должна», Пигаль, ты не замечала?

– Говоги что хочешь. – И она продолжила перечисление мавров‑персонажей – Огуноко? Джафаг?

– Ты должна повезти меня в своей карете в деревню, ты должна обзавестись обезьяной, ты должна иметь ложу в театре. – Графиня откусила луку. – И вообще хочешь получить все, что ни увидишь: мусс, тафту, мальчишку…

Пигаль вдруг выпрямилась на стуле и поставила кружку с такой силой, что пиво выплеснулось на стол.

– Ты попала в точку, подгуга. Этто и есть имя мальчика. Тепегь я вспомнила.

– Его имя? Его зовут Этто? Как чудно!

– Нет, нет. Его зовут Мустафа! Мустафа Гой.

– Я поняла, что ты имеешь в виду, – догадалась графиня. – Мустафа. Если он – мастер Мустафа Рой, то тогда его хозяйка должна быть миссис Рой – Она вскочила со стула. – Идем же, Пигаль. Сейчас середина марта. Стемнеет, прежде чем мы покончим с этим отвратительным завтраком, и тогда мы никогда не найдем мальчишку.

Аптекарь сказал Элпью, что данное уравнение – сплошная тарабарщина.

– Какая‑то неуклюжая символика. Думаю, от астролога вам будет гораздо больше пользы, чем от меня.

Вооружившись очками, он сосредоточенно изучал листок.

– Несколько значков я знаю. Вот… – Он указал пальцем на первый символ и повел дальше. – Череп, ртуть, медь, день. Потом дальше здесь железо, снова медь. И знаки золота в скобках. После них – крест, то есть смертельный яд. – Он положил листок и снял очки. – Вот и все, что я могу сказать. Эти символы скорее похожи на астрологические. Что‑то вроде натальной карты. Попытайте счастья у филомата.

– У кого?

– У филомата, – повторил аптекарь. – Говоря обычным языком, у любителя, подвизающегося в качестве астролога.

– Здесь мы покинем кагету. – Пигаль сунула ноги в башмаки‑патены на толстой деревянной подошве и распахнула дверцу.

– Надеюсь, ты всего лишь шутишь. – Графиня посмотрела на свои розовые атласные туфли и сморщилась. От подножки кареты и до самого горизонта простирались одни только сырые поля. Точнее, они тянулись до высокой изгороди, которая сейчас заслоняла горизонт от взоров дам. За изгородью виднелась крыша маленького дома.

– Этто недалеко, догогая. Посмотги… – рвалась вперед спустившаяся на землю Пигаль, – … всего лишь за той длинной полосой кустагника.

– Вообще‑то далеко, Пигаль, – заметила графиня, указывая на свою обувь, – если на тебе твои лучшие атласные туфли.

Пигаль со вздохом сняла башмаки на толстой подошве и передала их подруге.

– Тогда ладно, – согласилась графиня, хватая патены. – И если меня будет поддерживать кучер.

– Нет‑нет, не глупи, Эшби. – Пигаль пробовала ногой землю, оценивая возможный ущерб своей обуви. – Ему нужно заняться сломанным колесом.

Графиня обернулась на карету, всхлипнув от ужаса и спрашивая себя, насколько близки они были к крушению.

– Но оно в прекрасном состоянии.