— И всё станет как прежде? — с опаской спросила девушка.

— Конечно, — Тори взглянул на неё с мягкой улыбкой, — ведь ради этого мы и проделали этот тяжёлый путь.

— Верно. Знаешь, — она подняла глаза к небу, — сейчас я понимаю, что всю жизнь боялась одной единственной вещи: что всё останется как прежде. И счастливой меня сделало то, что в один прекрасный день всё изменилось. Когда в дверях амбара появилось полуживое окровавленное тело, чуть не обрекшее меня на гибель…

— Эй! Ну сколько можно! Мы ведь вернулись за тобой! — нарочито обиженно, но с долей усмешки вскрикнул Тори и легонько толкнул девушку в плечо.

— Слабый аргумент, когда тебя пытаются забить камнями, — съехидничала Спек, потирая ладонью левое предплечье. Тори развернулся лицом к ней и осторожно взял руку девушки, проведя пальцами по массивному тёмному синяку.

— До сих пор не прошло? — спросил он, практически перейдя на шёпот. Его переполняло чувство горькой вины и сожаления. Он не мог обманывать себя в том, что испытывал то же самое в тот момент, когда они вернулись, чтобы спасти её. Но сейчас он воспринимал Спек совершенно иначе и действительно чувствовал ответственность за всё то, что она пережила по его вине.

— Мне правда очень жаль, — продолжил он, — я бы очень хотел, чтобы ты никогда не увидела всего этого.

— В таком случае, я прожила бы жизнь зря, — напряжённо ответила девушка, — тейна Тори, — замялась она, — не уходи…

— Но я же здесь, — улыбнулся Тори, — куда же я теперь отсюда денусь?

— Сейчас здесь. Но однажды ты найдёшь своего последнего, и тогда… — её голос задрожал. Виатор внимательно посмотрел на неё, но не нашёл отклика даже во взгляде — девушка будто бы съёжилась в комочек, опустив глаза и понизив голос. Её била мелкая, едва заметная дрожь. Сейчас она казалась такой маленькой и беззащитной. Наконец, Спек подняла глаза, и Тори увидел, что они блестят в свете уже поднявшейся над водой луны. Но блестели они не от привычного болезненного свечения, а от заполнивших их слёз. Вдруг девушка резко подалась вперёд и Тори почувствовал прикосновение её губ на своих. Голова мгновенно пошла кругом — ничего подобного он никогда не испытывал, да и не надеялся испытать. В животе всё свернулось в острый нервный комок, а мысли разлетелись по сторонам, абсолютно утратив связь между собой. Он машинально сжал предплечье девушки чуть сильнее и перестал противиться поцелую, позволив себе ощутить его глубокую теплоту. Неожиданно Тори отпрянул от неё с глухим стоном, едва не потеряв равновесие. Он согнулся в плечах и вскрикнул, приложив ладонь к груди.

— Тейна Тори? — взволнованно прошептала Спек, потянувшись к Виатору, как вдруг её зрачки расширились от ужаса и удивления. Сквозь его пальцы пробивался яркий белый свет, становившийся ярче с каждым мгновением. Уже через несколько секунд он стал настолько слепящим, что смотреть на него было просто невозможно. Тори молниеносно сорвал тонкий шнурок со своей шеи и отбросил его в сторону, рванувшись к девушке. Он прижался спиной к стене, сжав Спек в объятиях. Её слёзы переросли в истерические рыдания, её будто бы разрывало на части от страха и непонимания. Да и сам Виатор окончательно растерял остатки сознания, пытаясь совладать с нарастающим внутри ужасом.

— Я с тобой, — одержимо шептал он, — я тебя не оставлю.

Он не мог сказать наверняка, верил ли он сам своим словам сейчас, но, наверное, впервые он не хотел смотреть правде в глаза. Желание верить во что-то порой влияет на восприятие действительности гораздо сильнее, чем вера искренняя и на первый взгляд непоколебимая. Последняя оказывается гораздо беззащитнее в момент, когда её разрушают о суровую действительность. Вера же, черпаемая из отчаянного самообмана, исходит из изначального выбора человека не принимать реальность такой, какая она есть.