***

Спек не говорила о произошедшем, но и не покидала дома Тори, будто боясь, что разрушив этот маленький мир вокруг них, она даст свершиться чему-то неотвратимому. Хотя нельзя сказать, что осознание неизбежности не отразилось на ней: она стала молчаливой, задумчивой, напуганной и совершенно на себя не похожей. Тори же, напротив, пребывал в постоянном смятении. Он суетливо сновал по берегу, то неуклюже бросая камни в воду, то присаживаясь на песок и тут же вскакивая обратно. Он и подумать не мог, что человек может испытывать подобные чувства. Его сознание раскололось надвое, он пытался уложить в нём роящиеся мысли, упорядочить их, найти хотя бы одно возможное решение или оправдание для себя, но каждый раз терпел в этом фиаско. Выходов из ситуации было всего два, и ни один из них ему не хотелось принимать как должное. Ситуация казалась ему до боли знакомой — наверняка Аббе переживал ровно те же самые чувства на севере. Но одно дело — разрушить жизнь другого человека, и совсем другое — стать палачом своей собственной. Тори понимал. что единственно верный выбор здесь только один, иначе весь проделанный путь оказался бы напрасным. После смерти Рарэ он отчётливо осознал, какое влияние он оказывает на мир, увидев своими глазами все нанесённые им кровоточащие раны в ткани мироздания. В конце-концов, он просто рука судьбы, предназначения, лишь кукла в руках двенадцати, направленная в этот мир, чтобы исполнить задуманное кем-то куда более мудрым и сильным духом. И не ему, жалкому рыбацкому сыну, решать, кому жить, а кому умирать. Он просто исполняет высшую волю. Без нареканий.

Но, поднимая глаза, он видел зелёный платок, развевающийся на ветру вместе с золотистыми кудрями цвета спелой ржи. Видел, как она лежит на его балконе, глядя в бескрайнее небо. О чём она думает сейчас?

Почему-то сейчас Тори показалось стыдным задумываться о подобном. С момента их встречи они так сблизились, узнав друг друга. словно старые друзья, прошедшие жизнь бок о бок. Она доверила ему все свои воспоминания и мысли, приоткрыв ему дверь в свой маленький закрытый мирок, а теперь он должен уничтожить его. Разрушить все дома, дворцы и колонны её прекрасных юных мечтаний и помыслов, превратить всё это в грязную серую пыль. Как она посмотрит на него в последний раз? Как он сможет посмотреть на неё и занести клинок над этой тонкой шеей, полностью занявшей его сны и желания?

Возвращение домой теперь казалось не конечной целью, а чем-то сродни наказанию. Как ему вернуться к прежней жизни, забыв всё, что произошло с ним здесь? Кем он станет, так сильно переменившись? Как научиться жить без неё?

Краем глаза Виатор заметил чёрную тень, промелькнувшую у отвесных скал. Он в недоумении тряхнул головой, будто бы давая до отвращения знакомой фигуре исчезнуть из поля его зрения, но силуэт не сдвинулся с места. Несмотря на то, что человек стоял довольно далеко, Тори прекрасно различал его очертания. Более того, он мог заметить, что взгляд фигуры прикован к нему. Сам себя не помня, он бросился вперёд, максимально быстро сокращая дистанцию, но тень не предпринимала никаких попыток к бегству. Виатор легко узнал в ней Ари, и в эту минуту его переполнили гнев и ненависть, застилающие взор. Только не здесь, только не сейчас. Настигнув девушку, Тори резко затормозил прямо перед ней, поняв перед собой столп песка и пыли. Тяжело дыша, он посмотрел ей в глаза ледяным взглядом, но впервые их зелёное свечение не выглядело колким. Не было сомнений, что травница чем-то напугана. Она подняла глаза на Виатора и негромким голосом произнесла:

— Хаэрэ…

— Что тебе здесь нужно?! — вспылил Тори, но в глубине его души что-то ёкнуло.