|
Такова воля Божья. – Не знаю, какого именно Бога, – с расстановкой произнесла она. – Мой Бог добр и милосерден. Он хочет, чтобы его создания смеялись, видели красоту мира, который он создал. – Мэри Роуз помолчала, а потом с жаром продолжила: – Мне надо было сказать тебе это раньше, Тайсон. Возможно, сейчас неподходящее время, но думаю, что обязана сказать все, иначе мне не будет покоя, Он упорно молчал. – Я люблю тебя. Тайсон съежился, как от пощечины. Н нет, Мэри Роуз. Пожалуйста, не надо! Тебе неприятно слышать мои слова? – Да. – Понимаю, – грустно улыбнулась она, – Что ж, тогда другое дело. Больше говорить было не о чем. Мэри Роуз встала, схватила два верхних одеяла и без единого слова и взгляда покинула спальню. Мегги спала в маленькой комнате в самом конце коридора. Мэри Роуз устроилась рядом, но заснула только к утру. – Все кончено, – объявил Макс на следующее утро. Он сидел, прислонясь к стене и подтянув колени к подбородку. На полу валялись книги. Вид у мальчика был самый плачевный. – Папа совсем такой, как раньше, – подтвердил Лео. Сегодня он не крутил колесо и даже не стоял на голове. Вместо этого он растянулся на ковре, подперев подбородок руками. Казалось, малыш вот вот разразится слезами. – Нет! – возразила Мегги со своего возвышения, точнее, с кровати Макса. – Папа стал куда хуже. Раньше он не был таким сдержанным и отчужденным. Он любил нас, и мы это знали. Теперь он так далеко, что совсем нас не видит. – Верно, – поддакнул Лео. – Прежде папа хоть иногда смеялся, а то и обнимал нас. Даже хмурился, когда мы его раздражали. А сейчас совсем ничего… Он словно боится сказать или сделать что то такое, что может показаться несерьезным. Мэри Роуз, вошедшая несколькими минутами раньше и ставшая невольной свидетельницей разговора, поняла, что больше не в силах этого слышать, – Где ваши кузены? – с вымученной веселостью спросила она. – Отправились на кладбище, – пояснил Макс. – Грей сон обожает кладбища. Придумывает истории о тех, кто там похоронен. Хотя сегодня и неподходящий день для гулянья – слишком холодно, никто не хочет пропустить его рассказ. – Никто, кроме вас. – Все и без того достаточно страшно, – буркнул Макс. – Не хватает только сказок Грейсона. – Ладно. Тогда мы вчетвером поедем кататься. Вначале дети не выказали энтузиазма, но потом Мегги, заметив смертельную бледность мачехи и ее решительно вздернутый подбородок, поспешно кивнула: – Вы правы. Это позволит нам немного забыться. Ну, же, Макс, Лео, хватит ныть! Двигайтесь быстрее! Обнаружилось, что лошадей хватит на всех, если Мэри Роуз отважится оседлать Гарта, могучего жеребца Дугласа. – На этот раз я спою другую песню, поскольку ему, очевидно, не понравилась прежняя, – сказала она. Гарт, гигантский вороной конь, только злобно поблескивал глазами. Седлая его, Мэри Роуз пела одну песенку за другой, и, как ни странно, он позволил взнуздать себя. – До чего же он велик, – прошептала она, чувствуя, как сердце забилось сильнее. Дети уже сидели в седлах. – Мэри Роуз, он ничего вам не сделает? – встревожился Лео. – Я хорошая наездница. Только никаких скачек. Договорились? Они растянулись недлинной процессией, пока не выехали в поля. День выдался пасмурный и холодный, и Мэри Роуз скоро продрогла. – Надеюсь, всем тепло? – Бедный старина Рикеттс замерз, – пожаловался Лео, гладя мерина. – Надеюсь, он протянет зиму. |
