что у тебя нет прихожей.

- Прихожая у меня есть, но я не могу предложить тебе даже ее.

- А-а, понял. Квартиру занял любовник. Тот - состоятельный и верный.

- Нет у меня любовника.

- Как нет?

- Так - нет. Это ты ведь придумал, а я приняла, потому что противоречить

тебе человек не в состоянии.

- А тот, толстый?

- Знакомый без значения.

- И ты назначала встречи, чтобы поговорить о бессмертии души?

- Принимай, как хочешь.

- Принимаю, как ты хочешь. Но не понимаю, почему ты отказываешь мне в

квартире?

- Нет, ну ты действительно зануда. И тупой ко всему прочему. Ты что,

думаешь: стала бы я мотаться по улице, да еще с тобой - не с другим кем, а с

таким, как ты, - если бы у меня действительно было куда идти? Но послушай,

дуралей: хоть я и не хнычу и не говорю о крахе, положение у меня -

точь-в-точь, как у тебя. У меня нет денег, нет и квартиры, или, вернее,

квартира есть, но я не могу туда войти, не уладив один маленький счет...

- Могла бы и раньше об этом сказать.

- Раньше или позже - какая разница?

- Ты стыдишься своей бедности. Бедная, но гордая девушка.

- Ничего я не стыжусь. Просто не люблю нюни распускать, как ты. Только

устаешь без толку.

- Не говори мне про усталость, а то ноги у меня начинают болеть вдвое

сильнее. Знаешь, если б мне предложили выбрать одно-единственное из всех

благ, я бы выбрал светлую комнату с мягкой постелью и бутылкой "кальвадоса".

- Это уже три блага. Ты просто ненасытен, Робер.

Они оказались перед Оперой. Кафе при "Гранд-Отеле" было еще открыто. В

свете, падавшем из широких витрин, официанты в белых смокингах разносили

закрытые крышками серебряные блюда.

- Могли бы перекусить, - предложила Mарианна, когда они проходили мимо.

- Ты с ума сошла. Один ужин при самом скромном аппетите стоит здесь

шестьдесят франков.

- Я не говорю: здесь.

- Да хоть где.

- Хоть где мы можем взять по бутерброду с пивом, если твои пять франков -

действительно реальность, а не наглая ложь.

Робер сунул руку в карман - словно желая убедиться, что монеты

действительно там, - но не ответил.

Они свернули на Рю-Комартен и зашли в какое-то маленькое кафе, где

истратили деньги по плану Mарианны.

- Да, вот если бы нам сейчас и пятнадцать франков за гостиницу найти, то

все проблемы на этот день были бы решены, - заметил Робер, допив свое пиво.

Он достал пачку "Голуаз", чтоб закурить, и выругался:

- Пусто!

Марианна досадливо вздохнула.

- А я-то на твои сигареты расчитывала. Ты только в галлюцинациях и силен:

"Вот если бы это...", "Да кабы мне предложили то"... Если б вовремя проверил,

обошлись бы и без пива.

- Не говори мне, а то я взбешусь. Мог бы поспать и в лесу. Мог бы и не

спать. Мог бы даже идти дальше, если бы только были сигареты...

- Встаем! - прервала его она. - Ты и правда одни глупости творишь.

Они вышли и вновь зашагали по бульвару, а потом свернули на Рю-дё-Сез.

- Куда ты меня ведешь? - спросил Робер.

- Обожди здесь.

Она направилась к углу, где стояли две женщины, приостановилась,

обменялась с ними несколькими словами, потом исчезла в другой улочке.

Робер прислонился к стене, но легче ему от этого не стало. Он достал

носовой платок, постелил на бордюр и сел.

"Если бы мне предложили выбрать одно... Mарианна опять бы сказала, что у

меня галлюцинации. Она не знает, она не понимает, что так легче проходит

время.... Что после того, как проскитался годы и тысячи километров по этому

городу, а не смог добиться ничего, ничего реального, то незаметно привыкаешь

к галлюцинациям!"

Робер оперся руками о колени и подпер голову.